Но сперва он должен сбежать. И он решил, что возможность сделать это, только что представилась. Слабый поток воздуха заставил его насторожиться, и теперь его взгляд блуждал в темноте. В воздухе чувствовался новый запах, неопределённый, но тем не менее знакомый. Что-то наблюдало за ним.

— Я учуял тебя, демон, — сказал он, действуя на удачу.

Фигура вышла из тени по ту сторону решётки. Огромные крылья отошли назад, когда рогатая голова склонилась, и голос, похожий на звук перемалывание камней, произнёс:

— А я учуял тебя, вампир. Ты воняешь нуждой и злобой.

— А ты — как неприкрытая жаровня. Чего ты хочешь? — спросил Маннфред. — Я слышал, что эльфы прогнали тебя из леса, а ты бежал, поджав хвост, Бе’лакор, — он указал на него рукой. — Они вышвырнули тебя, как и многих из твоего рода. Должно быть утомительно быть выгнанным из месте, в котором ты и так не хотел оставаться. Отброшенный в сторону и забытый, как будто ты не более, чем обуза.

Бе’лакор склонил голову.

— Тебе ли говорить о забвении, учитывая твоё положение, — пробормотал демон.

— Верно, но ты пал с высот, о которых я могу лишь мечтать, — ответил Маннфред. — Бе‘лакор, Предвестник, Тот, кто возвещает о Завоевателях, Отрёкшийся, Тёмный властелин. Благословлённый на заре времени всеми четырьмя силами тьмы, ты правил миром задолго до прихода эльфов. А теперь посмотри на себя…тень своей бывшей славы, вынужденный цепляться за смысл, когда судьбы сталкиваются за пределами досягаемости, — он улыбнулся. — Интересно, какую победу ты ищешь в моих гостевых апартаментах.

— Не победу, вампир. Простое любопытство, — сказал Бе‘лакор. — И теперь, когда я удовлетворил его, вынужден удалиться, — демон принц повернулся, намереваясь снова раствориться в темноте. Маннфред распознал уловку. Для нестареющего существа Бе’лакор имел такт крупного рогатого скота.

— Освободи меня, демон, — сказал Маннфред.

— И зачем мне это делать, вампир? — спросил Бе‘лакор. Он остановился и развернулся. — Возможно если только ты пообещаешь служить мне? — обсидиановые когти потянулись, будто лаская корни клетки Маннфреда. — Заключишь ли ты со мной сделку и будешь ли использовать свои незначительные силы по моему усмотрению?

Маннфред засмеялся.

— Едва ли, — он улыбнулся. — Я знаю тебя, Первый проклятый. Я знаю твои методы и уловки, а наши пути пересекались не раз. Я видел, как ты скользишь по улицам разрушенного кометой Мордхейма, и я наблюдал издалека, как ты пытался сломать путевые камни одного туманного острова в Великом океане. Твои планы и мои всегда шли параллельно, но до сегодняшнего дня мы не встречались лицом к лицу, — Маннфред шмыгнул носом. — Должен сказать я не очень-то расстраивался по этому поводу.

— Ты смеёшься надо мной, — прогремел Бе’лакор.

— А ты смеёшься надо мной, если полагаешь, что освободишь меня в обмен на мою верность. Мы оба знаем, что такая клятва, данная под давлением, будет не крепче утреннего тумана.

Отвратительные черты Бе’лакора скривились в ухмылке.

— Даже если она была дана не под давлением, я бы доверял тебе не больше, чем самому Изменяющему пути. Ты змей, Маннфред, со змеиными амбициями. Власть твоей единственный хозяин, и ты всегда её ищешь, даже когда разумнее было бы остановиться.

— Ах, больше насмешек…Бе’лакор, проявлением высокомерия меня не перехитрить. Разве я не говорил, что знаю тебя, демон? Я учился на твоих ошибках, твоих преступлениях, и ты последнее существо, которое будет предупреждать меня об опасностях амбиций. В Сильвании есть поговорка…могила соответствует содержимому, — хмыкнул Маннфред. — Решение за тобой.

— Ты закончил?

— Я только начал. Здесь у меня нет ничего, кроме времени, и заняться мне больше нечем, кроме как оттачивать своё остроумие. Может мне прокомментировать все твои неудачи?

Бе’лакор зарычал. Маннрфед затих. Он откинулся назад и ухмыльнулся, глядя на демона. Он планировал спровоцировать тварь на атаку с целью освобождения, но у него было чувств, что Бе’лакор был слишком умён для таких уловок, несмотря на отсутствие утончённости.

— Нет, вместо этого я думаю, что должен предложить тебе заключить сделку. Лакомый кусочек высокой ценности взамен на помощь в разрушении клетки, в которую меня так жестоко заточили.

— И что это за пустышка, этот кусок, ради которого я должен напрягаться?

— О, кое-что огромной ценности, несмотря на кажущуюся незначительность…имя, — Маннфред наклонил голову. — Может это имя уже и не на слуху, но всё же оно ценное, я думаю.

— Назови его, — сказал Бе’лакор.

— Освободи меня, — ответил Маннфред.

— Нет. С чего бы? Что хорошего в этом имени для меня?

— Ну, это не столько имя, сколько душа, на которой оно держится. Божественная душа, Бе’лакор. Та, которая испила сладкий нектар бессмертия, но теперь стала смертной. Беспомощной и хрупкой.

— Бог, — прохрипел Бе’лакор. Глаза демона сузились. — Боги мертвы.

— Не все. Кое-кто остался, — Маннфред сделал шаг назад. Он развёл руками. — Один, по крайней мере, в этом проклятом лесу. Скрывается среди этого скота.

— Бог, — мягко повторил Бе’лакор. Черты лица демона исказились. Маннфред практически почувствовал жадность существа.

— Эльфийский бог, — сказал он. — Тот, чья кровь, смертная или нет, содержит немалое количество силы для того, кто знает, как извлечь её. Я хотел оставить всё себе, но сам понимаешь…,-он указал на клетку. — Я с радостью открою тебе эту тайну личности взамен на простое одолжение разрезать эти проклятые корни, которые удерживают меня здесь.

Бе’лакор на мгновение замолчал. Затем он сделал жест и в руке у него появился меч из корчащихся теней. Он провёл клинком по прутьям решётки, и Маннфред зажал уши руками, когда услышал, как деревья, из которых были сделаны прутья, закричали в агонии. Он уже собирался выйти, но меч Бе’лакора упёрся ему в горло.

— Имя, вампир.

— Лилеат, богиня луны и прорицания, — сказал Маннфред, осторожно отталкивая меч в сторону. Он неприятно поёжился от его прикосновения.

— Где? — зарычал Бе’лакор.

— Это не было частью сделки, — сказал Маннфред. — Но, так как я честный человек, я скажу тебе. Королевская поляна. Она заседает на совете Воплощений и слушает, как они препираются, и без сомнения замышляет что-то.

Бе’лакор улыбнулся. Затем, обратившись в тень, демон принц исчез. Маннфред осел на землю. Освободившись от смертельного воздействия магии, он внезапно понял каким слабым он был на самом деле. Его одолевал голод.

Он услышал грохот оружия и понял, что уничтожение Бе’лакором клетки привлекло охрану. Маннфред улыбнулся, и когда первый эльф вошёл в комнату, он уже двигался, открыв рот словно змея и выпустив когти из пальцев. Он набросился на эльфа с сокрушающей кости силой и вырвал копьё из его рук. Он метнул его со смертоносной точностью и пригвоздил второго охранника — эльфийку — к стенке. Зарычав, он сорвал шлем с головы первого охранника и впился зубами в глотку беспомощного эльфа.

Спину обожгла боль, пока он насыщался. Он повернулся, его рот и грудь были забрызганы кровью, и увернулся в сторону, когда меч опустился снова. Эльф последовал за ним. Маннфред поймал меч, направленный ему в живот, и зашипел от боли, когда руны, выгравированные на поверхности меча обожгли его плоть. Он вонзил когти свободной руки в глотку эльфа и вырвал её.

Он быстро насытился, зная, что больше охранников уже направлялись сюда. Когда он испил из каждого охранника, он бросился в лабиринт из корней, стараясь держаться в тени и скрываться от духов, которые населяли Атель Лорен. Освободившись из клетки, его магия вернулась к нему, и вернуться на поверхность стало более лёгкой задачей.

Когда он достиг открытого пространства, он запрокинул голову и принюхался. Побег был его самой актуальной проблемой, но он остановился. Его предали и унизили. Все планы, которые он придумал, находясь в заключении, вернулись к нему и он наслаждался ими. Нет, нехорошо уходить, не попрощавшись. Нагаш был ему не по зубам. Но он всё ещё мог отравить колодец.