Река подхватила останки и понесла дальше — вниз по течению.
Не успел еще труп несчастного скрыться за излучиной реки, как первый падальщик уже уселся на него, начав свой дьявольский пир, за первой пернатой бестией последовала вторая, третья…
Сходя по трапу, вампир бросил внимательный взгляд на поджидающую его карету — своим зорким взглядом Маннфред разглядел силуэты трех огромных волков, скрывающихся в ее тени. Без сомнения — почетный эскорт. Хотя, граф ожидал, что он будет несколько больше, учитывая, что не каждый день в замок возвращается его хозяин.
Вампир не собирался спешить им навстречу. Ему вполне было достаточно уже того, что он, после стольких лет, наконец-то, вернулся домой.
Оказавшись на берегу, Маннфред повернулся к капитану: — Благодарю, старик! — кивнул он шкиперу. — Как я и обещал, возвращаю тебе корабль и экипаж!
Старый моряк не проронил в ответ ни слова. Он попросту не мог — шесть дней назад Маннфред отрезал ему язык.
Когда граф подошел к экипажу, кучер спешился, чтобы открыть хозяину дверь кареты. В левой руке возница держал зажженный штормовой фонарь.
Забравшись внутрь, Маннфред достал из складок плаща завернутый в лохмотья предмет и аккуратно положил его на сиденье рядом с собой. Вампир уже намеревался с комфортом устроиться на мягком кожаном сиденье, однако, ощутив приближение волков, он выглянул из кареты, сочтя нужным уделить своим верным слугам толику внимания. Все три громадных зверя тотчас припали к земле и прижали уши, выражая полную преданность своему господину. Улыбнувшись столь неприкрытому выражению покорности, граф небрежным движением руки пригласил их встать. Волки склонили свои морды, уткнувшись носами в землю и став удивительно похожими на вышколенных лакеев, изгибающихся в подобострастном поклоне. Затем развернулись и бесшумно исчезли во тьме. Несколько мгновений спустя, ночь огласил низкий заунывный волчий вой.
Тем временем на корабле завершались последние приготовления к отплытию. Последний матрос из экипажа поднялся по трапу на борт судна, палуба мгновенно пришла в движение: одни матросы ловко карабкались вверх по вантам, другие отдавали и расправляли шкоты и булини нижних парусов, третьи, подбадривая себя криками, тянули канаты. Группа матросов убирала трап и отвязывала швартовные канаты. Капитан занял свое место у штурвала. Маннфреду показалось, что он видит огонь ненависти, горящий в глазах старика.
Вампир, не спеша, протянул руку за фонарем, но, вместо того, чтобы взять его — сбросил на землю. Стекло, защищавшее пламя, разбилось и, огонь, получивший доступ к воздуху, разгорелся с новой силой. Граф погрузил руку в самое сердце пламени и бросил короткую фразу, вряд ли предназначавшуюся для произношения на человеческом языке. Послушный приказу огонь словно бы прилип к коже Маннфреда, не обжигая, а каким-то немыслимым образом становясь частью бессмертного. Вампир поднял руку к лицу — восхищаясь хаотичным огненным танцем. Неожиданно, огненная дуга сорвалась с пальцев графа и, пролетев по воздуху, ударила в грот-мачту. Через несколько мгновений и мачта и часть парусов были охвачены огнем, воздух наполнился запахами сгорающего дерева и парусины.
Судно огласилось тревожными криками: часть матросов бросилась за водой, другая часть — попыталась спустить горящие паруса, надеясь сбить огонь и остановить начинающийся пожар. Сложив пальцы рук вместе, Маннфред позволил огню перебраться и на вторую руку. Едва слышно повторив заклинание, граф развел руки в стороны — на каждой из них плясал небольшой язык пламени. Подождав несколько секунд — пока огонь не набрал силу и не увеличился в размерах — вампир метнул оба огненных шара, направив их в корму и нос черного корабля. Воздух вокруг его головы шипел и трещал, когда пламя, подобно двухвостой комете, устремилось вперед, прочертив ослепительную дугу в ночном небе.
С оглушительным ревом сгустки огня ударили в борт судна. Палуба барка прогнулась, бимсы треснули, выламывая доски из настила, шпангоуты вылетели из своих креплений в резенкиле — в результате чудовищной деформации корпус судна раскололся пополам. Огонь с жадностью пожирал корабль.
Жар, вызванный магическим огнем, был невыносим. Падающие с рей матросы сгорали заживо, даже не успев достичь палубы. Объятые пламенем, вопящие от непереносимой боли люди, дико метались по судну, многие бросались за борт в тщетной надежде на спасение. Однако даже бурные воды Рейка были не в состоянии потушить этот дьявольский огонь. Несчастные душераздирающе кричали, отчаянно размахивая руками в бесплодных попытках сбить пламя, затем, затихали без движения, и, река уносила вдаль их неподвижные обугленные тела. Лишь капитан, казалось, оставался невозмутимым среди всего этого безумия: шкипер молча стоял на квартердеке, вцепившись обеими руками в штурвал. Правда, это был единственный из членов команды, который не мог кричать!
Прошло всего лишь несколько минут с момента начала пожара, а, догорающие остатки корабля уже скрылись под водой.
Маннфред, удовлетворенный тем, что из экипажа судна не уцелел ни один человек, отвернулся, наконец, от созерцания этого зрелища и, снова сел в карету. Он слегка стукнул по крыше и экипаж, повинуясь приказу хозяина, рванулся вперед, сопровождаемый пронзительными криками воронья.
Итак, последний из бессмертных графов-вампиров Сильвании вернулся, готовый заявить свои права на то, что принадлежало ему по праву: праву рождения, силы и ума. Он был готов вступить во владение своим наследством, своей вотчиной…
Маннфред скрестил пальцы на затылке и откинулся на спину. Он слушал птиц. Пернатые создания кружили над ним, издавая хриплый пронзительный крик:
«Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»
Снова и снова крылатые бестии повторяли его имя. Их настойчивый зов заставлял вампира вздрагивать от возбуждения.
«Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»
Граф довольно усмехнулся: использовать воронье в качестве вестников было хорошей идеей. Суеверные идиоты боялись этих птиц, считая их проводниками душ умерших в подземное царство Морра. Подобный поворот забавлял вампира: ведь именно они спасли графа от смерти в пустыне, оповестили живых о возвращении повелителя нежити и, призвали мертвых встать на его сторону.
Отвлекшись от своих размышлений, Маннфред протянул руку к завернутому в тряпье свертку, который он положил на сиденье: под тонким слоем ткани чувствовалась отчетливая пульсация. Коснувшись пальцами знака, выбитого на кожаном переплете книги, граф тотчас же ощутил мощный поток энергии, вливающийся в его жилы. Да, эта книга жила своей собственной жизнью.
Маннфред холодно улыбнулся: ему не нужно было разворачивать книгу, чтобы рассмотреть этот знак — вампир и так отлично знал происхождение артефакта. Это была печать величайшего из повелителей нежити, когда-либо ходивших по этому миру — сигил царя-некроманта Нагаша.
Граф прикрыл глаза, наслаждаясь мягким покачиванием кареты, несущейся во мраке ночи, полностью вступившей в свои права. Подобно призраку из потустороннего мира экипаж скользил над землей, оставляя позади мили и мили проклятой сильванской земли — земли, полной безнадежности, страха и отчаяния.
Свет луны пробился, наконец, сквозь плотную пелену облаков. Густая тень, отбрасываемая каретой, словно ожившая из чьих-то безумных кошмаров химера, протянула свои призрачные руки, пытаясь ухватиться за колеса, затормозить их бег, но, экипаж несся дальше, заставляя преследовательницу вновь и вновь повторять свои бесплодные попытки.
Маннфред, возвращающийся в свое родовое гнездо — мечтал о царстве… Царстве мертвых.
Глава 5
Чёрная Изабелла
После непродолжительной поездки карета Маннфреда фон Карштайна достигла внешней стены замка. Проехав опущенный подъемный мост и укрепленные железные ворота, экипаж въехал в обширный внешний двор цитадели и остановился.