Йоганн нанес первый удар, но Леос легко отклонил его. Будучи опытными бойцами, противники сражались всерьез.

Несмотря на длинное платье, Леос быстро менял позицию ног, однако в его осанке чувствовалась некоторая напряженность. Йоганн попытался использовать эту слабость, однако виконт пренебрежительно отбивал все его атаки.

Йоганн узнал школу Валанкорта из Нулна. Он видел великого мастера во время показательных боев при дворе Императора. Однако Леос усовершенствовал приемы своего учителя. Его стиль был не столь элегантным, сколь жестоким. Манера фехтования фон Либевица была менее зрелищной, зато более опасной.

Сражаясь, Йоганн посмотрел в пустые глаза Леоса, пытаясь понять мотивы виконта. Оставалось надеяться, что Розана сможет это узнать. Пока он должен сосредоточиться на поединке.

Двойной выпад пробил его оборону, и щеку барона обожгло, словно огнем. Наверное, рана была глубокой.

Фон Мекленберг забыл о когтях Леоса. Зарычав, Тварь вскинула левую руку, и отточенные лезвия вонзились Йоганну в плечо. Леос отпрянул, стремясь увеличить дистанцию, чтобы произвести обманный маневр.

Не обращая внимания на боль, Йоганн врезал противнику коленом в живот и с силой ударил его по руке, сжимающей меч.

Тварь высвободила когти, и враги снова стояли друг напротив друга.

Между тем Кляйндест поднялся на ноги и взял нож на изготовку, но Леос двигался слишком быстро, и стражник не хотел рисковать. Харальд встал перед Розаной, защищая ее.

Бешено атакуя, Леос наступал. Его меч порвал одежду Йоганна во многих местах, слегка оцарапав тело. Виконт забавлялся и в то же время стремился измотать своего противника.

Йоганн не участвовал в серьезных поединках со времени битвы на Вершине Мира. Он никогда не одобрял таких развлечений. Однако теперь инстинкты возвращались к нему.

Леос оттачивал свои навыки в гимнастическом зале и на дуэлях. Йоганн учился в лесах и на полях сражений. С каждой раной он чувствовал себя сильнее и быстрее. В плане техники Леос превосходил его, к тому же ярость Твари удваивала силу его атак. Однако Йоганн освоил искусство выживания.

Тысячи иголок впились ему в плечо, тем не менее, левой рукой барон схватил канделябр и ткнул им в Леоса. Свечи погасли, но уловка отвлекла убийцу.

Йоганн не упустил свой шанс. Вскинув руку с мечом и вытянув ее до предела, фон Мекленберг ударил снизу вверх, так что клинок со свистом рассек воздух. Леос отпрянул, однако впервые за всю карьеру фехтовальщика не успел уклониться.

Острие меча вонзилось чуть ниже ключицы и скользнуло наискосок по торсу виконта, распоров одежду и кожу. Рана была незначительной и разве что саднила. Однако Йоганн рассчитывал, что развевающиеся лохмотья и кровотечение замедлят движения Леоса, сделав его уязвимым.

В светлых глазах виконта мелькнуло удивление. Ткань порвалась, и барон отступил на шаг, готовясь к следующему удару.

Платье сползло как раз в тот момент, когда Йоганн направил свой клинок в сердце противнику.

Барон увидел белую кожу Леоса и остолбенел. Он хотел нанести смертельный удар и не мог.

Он выиграл и в то же время проиграл…

Больше ничего не оставалось.

Харальд перевернул нож, решительно взял его за лезвие и бросил.

Тварь попалась. Нож погрузился в обнаженную кожу прямо под сердцем.

— Сестра… — прохрипел Леос и рухнул на пол.

В первый раз Харальд колебался, прежде чем прикончить злодея. Он чувствовал себя убийцей женщин.

Розана выскользнула из-за его спины и направилась к виконту.

Тот был еще жив…

Платье порвалось от ворота до талии.

Йоганн замер с открытым ртом. Меч дрожал в его руке.

— Священный молот Зигмара, — изумленно выдохнул Множкин.

Виконт Леос фон Либевиц был женщиной.

Розана подняла его голову, словно священнослужитель, понуждающий грешника к исповеди.

— Этого мало, — сказала она. — Мы должны понять почему.

— Нет! — воскликнул барон. — Розана, не надо…

Не обращая на него внимания, девушка поцеловала умирающую Тварь. Их губы встретились, и по телу провидицы пробежала дрожь…

— Помогите ей, — сказал Йоганн.

Харальд не понял, кого именно барон имел в виду.

7

Пока они умирали, перед глазами Розаны прошла вся жизнь Твари…

— Но я не хочу маленькую сестричку, — заявила миловидная девочка. — Хочу, чтобы была только я.

Отец возражал, но мать настояла на своем, твердо решив, что ее старшая дочь станет первой красавицей при императорском дворе.

— Моя маленькая Йелль получит все, что захочет.

Старый выборщик Нулна знал, что его жена и дочь затеяли неладное, однако он всегда был рабом женщин.

В конце концов, он был только рад узнать, что в его доме станет на одну женскую особь меньше. И потом, он всегда хотел сына. Если бы выборщик прожил подольше, он нашел бы союзника в «мальчике» Леосе, безмерно ненавидящем женщин…

— Не трогай себя там. Это отвратительно!

И град ударов. Леоса воспитывали побоями. Он привык думать о себе как о мальчике. Короткий период, когда он был девочкой, забылся. Дитя играло с деревянными мечами, а не с куклами. Леос мечтал стать великим фехтовальщиком, когда вырастет, и в одиночку сражаться с ордами гоблинов и троллей, оставляя после себя груды мертвых зеленых тел.

Будучи номинальным главой университета, отец семейства часто запирался в своем кабинете, штудируя книги по истории, а воспитанием детей целиком занималась мать.

Йелль хвалили, Леоса пороли. За каждое проявление женской природы его наказывали. Сперва Леос научился терпеть жестокое обращение, потом стал находить в нем удовольствие. Ему нравилась идея возмездия за проступки. Позже он подошел к этому вопросу с другой точки зрения, превратившись из жертвы в карающего ангела. Все было правильно.

Когда Йелль исполнилось семнадцать, а Леосу восемь, их мать погибла в дорожной аварии. К тому времени Леос полностью перевоплотился в мальчика, но Тварь росла в нем, как он рос в утробе своей матери. Тварь не была той девушкой, в которую младшая дочь выборщика превратилась бы при должном воспитании. Она была существом, которое всю жизнь мучили, гнали, подавляли. И она испытывала гнев.

Вскоре после смерти своего любимого котенка Йелль перестала бить мальчика. Теперь она играла роль его матери, а значит, могла отослать его или наказать. Однако старшая сестра редко использовала свою власть над ним, помня, что она сотворила со своим братом.

К тому же теперь Леос был предан ей. Если он дрался с местными мальчишками, оказывалось, что его противник плохо отзывался о Йелль. А если Леос вступал в бой, он всегда выигрывал. Эммануэль стала защищать Леоса, заботясь о нем куда лучше, чем его настоящая мать.

Но Тварь уже отведала крови. Двое мужчин, которые ничего не значили, и сладкая, спелая Наташа. Тварь поняла свое предназначение, когда ее коготь проткнул нежную, как персик, плоть. Все женщины (за исключением Йелль) были отвратительными. Порождения зла. Тварь была создана, чтобы убивать женщин, чтобы стать бичом для женского рода, подобно тому, как Зигмар был бичом гоблинов.

В университете Леос учился искусству фехтования у великого Валанкорта, и вскоре его клинок обагрила кровь.

У Твари было странное отношение к мечу. Ей нравилось лизать его, ощущая на языке легкий привкус крови, но она никогда не воспринимала его как коготь. Оболочка-мальчик тоже дралась на дуэли только с мужчинами.

Первым «когтем» стал охотничий нож, который некогда принадлежал отцу Леоса. Тварь любила его, и по сию пору у нее были связаны с ним приятные воспоминания. После первых убийств, пока сталь еще оставалась влажной, Тварь зажимала нож между бедрами, чувствуя, как его рукоятка упирается в запретное место.

Позже Тварь придумала более удобные когти и стала чаще покидать мальчишескую оболочку. У Йелль было так много милых платьев, красивых побрякушек и прочих интересных вещей… И перчатки Твари, заканчивающиеся острыми коготками, хорошо сочетались со многими нарядами сестры.