Он снова заблокировал его удар мечом, и боль пронзила его плечевой сустав. Когда он споткнулся, рука Бе’лакора метнулась к нему. Чёрные когти твари прочертили кровавые борозды на его лице и отправили его на землю. Джеррод отлетел назад через грязь и падающие листья. Он врезался в дерево и перевернулся на живот, пытаясь набрать воздух в свои измученные лёгкие. Он ослеп на один глаз, а его щека была словно прохудившийся мешок. Всё болело, и тонкие ручейки того, что могло быть только его кровью, бежали по земле.

Со стоном он поднял себя на одно колено. Используя меч, он попытался встать на ноги, но сила покинула его руки. Бе’лакор шёл к нему, оставляя за собой шлейф из дыма и огня.

— Почему ты сражаешься? — проклокотал демон принц. — Я слышал всё, что произошло между вами, смертный. Твоя богиня использовала тебя так же, как когда-то мои боги использовали меня. Она вознесла тебя и свергла, когда ты стал бесполезен для неё.

— Пока я могу стоять, чудовище, я буду сажаться, — застонал Джеррод. Он снова попытался встать, но сила покинула его. Он повалился на спину. Бе’лакор изучал его всего мгновение. Затем, с ворчанием демон поднял когтистую ступню и опустил её на левую ногу Джеррода. Джеррод закричал, когда сила удара расколола его брони и разорвала плоть и кости под ней.

— Теперь ты не можешь стоять, — улыбнулся Бе’лакор. — У тебя больше нет нужды вмешиваться, смертный. Это дела полубогов, — удовлетворённый демон принц отвернулся. Джеррод неуклюже перевернулся на бок и попытался подтянуть себя к упавшему мечу, когда тварь приблизилась к Лилеат.

Её глаза были закрыты, и спирали светящейся энергии начали формироваться вокруг неё. Эти спирали метнулись к Бе’лакору, когда тот подошёл ближе, и он заревел в агонии, когда куски тени исчезли или были вырваны из его тела. Рыча, Бе’лакор взмахнул мечом, выбив посох из рук Лилеат и сбивая её на землю.

— Хочешь изгнать меня? — проревел Бе’лакор. Он ударил себя кулаком в грудь. — Я Первый проклятый, старше любого экзорцизма или обряда изгнания. У меня больше прав находиться в этом мире, чем у тебя, и я не буду изгнан — ни сейчас, ни когда-либо ещё!

Пальцы Джеррода сомкнулись на мече. Сдерживая крик, он воткнул его в землю и использовал его для того, чтобы придать себе вертикальное положение. Он опёрся на свою здоровую ногу, используя меч как костыль, не спуская глаз с широкой спины Бе’лакора.

Лилеат отползала с широко раскрытыми глазами. Бе’лакор смеялся.

— Я вижу страх в твоих глазах, маленькая богиня? Пророчества, которыми ты одарена…Ты предвидела этот момент? Боялась его всё это время? Поэтому ты подставила шею этой обезьяне, чтобы избежать своей судьбы? — он потянулся к ней. — Послушай того, кто кое-что знает, женщина…От судьбы не убежишь. Есть только боль. Неизбежная и бесконечная.

Лилеат отпрянула от его вытянутых когтей и Бе’лакор подался вперёд. Но тут же отдёрнул руку с воплем боли, когда Джеррод бросился вперёд и воткнул свой меч в спину демон принца. Бе’лакор затрясся, и Джеррод отпустил меч, тяжело упав на землю. Он откатился в сторону, увернувшись от ноги Бе’лакора. Крики демон принца грозили разорвать его барабанные перепонки, и он зажал уши руками, когда звук достиг болезненных высот.

С воем Бе’лакор наконец-то выдернул меч из спины и отбросил его в сторону. Но прежде чем он смог прикончить его обладателя, его отвлёк оглушительный рёв, который сотряс деревья до самых корней. Огромные когти ударили демон принца и отбросили его.

Чёрный дракон приземлился в центре поляны, зарычав во второй раз, ещё громче. Джеррод увидел Малекита на спине зверя с мечом в руке и саваном из теней, клубящимся вокруг его худой фигуры. Бе’лакор поднялся на ноги с рычанием и развернулся, намереваясь сбежать, но грохот копыт заставил его остановиться. Фигура, сияющая так же ярко, как солнце, выскочила на поляну и отрезала демону путь к отступлению.

Джеррод посмотрел на Тириона, который остановил своего коня. Свет, который исходил от эльфийского принца, спалил тени, формировавшие тело Бе’лакора. Демон принц отшатнулся, а его тело начало уменьшаться и искажаться, теряя массу. Бе’лакор метнулся прочь от новоприбывших и помчался к приветственной тени под деревьями.

Малекит издал резкий, насмешливый звук и сделал жест рукой. Тени вокруг Бе’лакора казалось вытянулись и задёргались, и демон принц зарычал, когда его потащило назад. Он упал, хватаясь когтями за землю, чтобы удержаться, но безрезультатно. Несмотря на его сопротивление, цепи из света повязали его конечности, рога и крылья. Демон был словно ребёнок по сравнению с силами воплощений, и вскоре Бе’лакор, который хотел схватить богиню, сам стал заключённым.

Джеррод увидел, как Лилеат бежит к нему, и захотел заговорить, но не произнёс ни слова. Тьма начала собираться по краям его зрения, и он потерял сознание под аккомпанемент разочарованных криков Первого проклятого.

Глава двенадцатая

Готри Хаммерсон жевал свою холодную трубку и смотрел в темноту. Звуки празднования быстро стихли после того, как Джеррод вошёл на широкую поляну, где Бретоннцы и другие беженцы из Аверхейма разбили лагерь. Теперь, звуков не было вовсе, люди разошлись, кто к своим остывшим обедам, кто в рваные палатки, и поляна погрузилась во тьму. Но здесь было не темнее, чем в шахте, и поэтому Хаммерсон сидел и думал.

Герцог выжив, но только благодаря стараниям целителей Атель Лорена. Даже с их помощью, он остался калекой, без ноги и глаза. И всё ради того, чтобы спасти эльфийку, которая была не той, кем казалась. Хаммерсон вздохнул и выпрямился. Он хотел поприветствовать парня вместе с остальными, когда узнал о его героизме. Но Джеррод был не в настроении праздновать и ликовать. Он собрал своих людей и отошёл на дальнюю сторону поляны, подальше от других беженцев и Жуфбарака. Теперь огромный лагерь был тих, и Хаммерсон сидел в темноте, гадая, что там произошло.

Здесь были замешаны эльфы, он знал точно. Что бы там ни произошло, он был прав, когда предупреждал Джеррода держаться от неё подальше. Нельзя доверять эльфам, особенно тем, которые когда-то были богинями. Он потянул себя за бороду, размышляя над тем, что ему делать, или надо ли делать что-нибудь вообще. А было ли что-нибудь, что он мог сделать?

Его рука опустилась на молот, когда он почувствовал запах тёплого металла и дыма кузни. Он не обернулся, когда кто-то вышел из темноты и присел рядом с ним.

— Значит человек будет жить? — спросил грубый голос. Это был голос, которым могли говорить сами горы.

— Да, будет, — ответил Хаммерсон спустя мгновение.

— Это хорошо, — в темноте вспыхнула зажжённая трубка. — Они хрупкие, эти люди.

— Но храбрые.

— Да, надо отдать им должное. Слишком храбрые. Слишком безрассудные, — товарищ Хаммерсона спокойно попыхтел трубкой, прежде чем продолжить. — Может настали дни и для нашего безрассудства. Дни сдерживания закончились. Боюсь не будет больше запертых ворот, достаточно крепких, чтобы выдержать то, что приближается.

Хаммерсон повернулся к белобородому гному. Даже сейчас капюшон скрывал его лицо, а на коленях лежал огромный односторонний рунный топор.

— Значит это оно? Нет никакой надежды, старик? Наш народ исчезнет в голодной тьме, неоплаканный и забытый?

— Да, — мягко произнёс старый гном. Затем он улыбнулся и хлопнул тяжёлой рукой по плечу Хаммерсона. — Но мы не одни, парень, — он поднялся на ноги, взяв в руку топор. — Мы с гордостью войдём во тьму, сын Черноводной, наточив топоры и подняв щиты. Мы заставим врагов заплатить за каждый дюйм земли и оросим корни нового мира их кровью, юный Хаммерсон. Клянусь тебе.

А затем он исчез, как будто его и не было. Хаммерсон не искал его. Громбриндаль ходил там, где ему вздумается, и ни один гном, демон или бог не могли ему помешать или последовать за ним, если он этого не хотел.

— Кто это был? — спросил голос.