Немного помедлив, скавен ответил:

— Я взял твою кровь и кожу, больше мне ничего не было нужно. На этот раз я возьму больше, гораздо больше.

Резко повернувшись, колдун вышел, и Конрад остался наедине с огромным скавеном-стражником.

Шло время, Конрад снова томился в одиночестве совсем как в каморке Литценрайха, до которой теперь было несколько миль, как в длину, так и в высоту. Но разница была не только в этом. Он сидел на цепи, прикованный к скале, в полной темноте, спал на голых камнях и не получал пищи. Ему удавалось лишь смачивать губы и горло, слизывая со стены влагу, которая накапливалась на ней за день.

Дверей в его темнице не было, да они и не были нужны. Снаружи все время дежурил стражник. Обычно это был один из знакомых Конраду воинов, которых он прозвал Безухий и Серебряный Глаз. Иногда вместо них дежурил кто-нибудь из их клана, с таким же знаком в виде круга и четырех черточек. Хайнлер больше не появлялся. Конрад несколько раз выкрикивал его имя, надеясь, что часовые позовут хозяина, но они на крики не реагировали. Возможно, серого прорицателя звали вовсе и не Хайнлер, он выдумал это имя, когда принял облик человека.

Конрад начал собирать валявшиеся поблизости кости. Их было довольно много. Он стал тереть их друг о друга и о камень, в результате чего получил несколько довольно острых палок, которыми ковырял стену своей темницы в призрачной надежде на спасение.

Это зрелище веселило скавенов, и в темноте он часто видел их красные глаза и слышал кашляющий смех. Их не заботило, что узник пытался снять с себя ошейник или вытащить из стены цепь. Впрочем, Конрад скоро бросил это занятие, поскольку единственное, чего он добился, — это раны на шее.

Он сломал уже несколько берцовых костей, а болт, на котором крепилась цепь, по-прежнему крепко сидел в каменной стене. Наверное, эта цепь находилась здесь уже много веков, на ней сидели сотни узников — и все они умерли.

Не видя дневного света, он не мог сказать, сколько времени провел, сидя на цепи. Несколько раз ему удавалось уснуть, очень ненадолго, и считать дни не было никакой возможности.

Он думал о Хайнлере, вспоминая, как впервые встретился с ним в шахтерском поселке. Значит, это он и заманил его в шайку Кастринга, брата Элиссы; из-за него Конрад стал бронзовым воином и странствовал по дорогам, пока его не освободил Литценрайх. Теперь он стал пленником Хайнлера, а тот знаком с Литценрайхом.

Все сходилось — как звенья одной невидимой цепи, которая крепко опутывала жизнь Конрада. Ему оставалось только наблюдать за очередной невеселой ситуацией, в которой он оказывался по милости своего невидимого надсмотрщика, и пытаться в ней разобраться. Принять какое-либо решение он был не в состоянии, ибо какие могут быть решения у забытого узника, запрятанного глубоко под землей.

Он находился вдали от мира, покинутый всеми, и скоро превратится в труп, который будет медленно разлагаться в вонючей пещере.

Как обычно, он сидел, привалившись к сырой стене, и всматривался во вход в пещеру, где, как казалось, темнота была не такой беспроглядной. Внезапно сзади послышался какой-то звук. Но сзади была скала, и Конрад решил, что это слуховая галлюцинация. Видимо, он начинает бредить от голода.

Он уже почти ждал прихода Хайнлера, который обещал взять у него много крови и плоти. Такая смерть будет быстрой и легкой, хотя ему очень не хотелось, чтобы его двойник продолжал жить.

Шум сзади повторился, какой-то отдаленный гул, который проникал в пещеру сквозь камень.

Конрад прижал ухо к стене. Оттуда слышались частые удары, словно кто-то колотил молотком по зубилу. Наверное, рядом находятся другие пещеры, где сидят узники.

И, наверное, один из них принялся колотить цепью о стену, занимаясь примерно тем, чем так долго занимался и Конрад. Это было единственным возможным объяснением.

Конрад встал и отошел от стены, насколько ему позволяла цепь. Он всегда старался побольше двигаться, хотя упражнения отнимали у него энергию. Но они позволяли не впадать в безразличие и хоть как-то тренировать мышцы.

Конрад прошел два ярда влево и два ярда вправо — и все. В темноте за ним наблюдали красные глаза Безухого.

И вдруг Конрада с силой отбросило к самому входу в пещеру. Он упал на спину, пещера наполнилась дымом.

Над ним склонился кто-то маленький, коренастый. Кажется, он где-то видел этого человечка, только не помнит где. Он видел, что тот что-то говорит, но слов было не разобрать. Кажется, он оглох. Человечек рывком поставил его на ноги. Дварф, это же дварф!

У Конрада кружилась голова, он не слышал, что говорил дварф, и только тряс головой. Из пролома в стене, образовавшегося после взрыва, появился еще один маленький бородатый человечек. Значит, дварфы взорвали скалу, чтобы пробиться к нему. Взрывом цепь оторвало от стены, но этот же взрыв оглушил его на некоторое время.

— Варсунг! — кричал ему дварф. — Где Варсунг?

Это был Устнар, это он помогал ему держаться на ногах.

— Погиб, — прошептал он. — Погиб! — уже крикнул Конрад.

Дварф на секунду закрыл глаза, затем покачал головой и крикнул:

— Уходим!

Но едва Конрад и два дварфа шагнули в пролом, как в пещеру влетела свора скавенов.

Устнар взмахнул своим топором, и сразу несколько окровавленных тварей, визжа и вопя, отлетели в сторону. К Устнару немедленно присоединился Конрад, который принялся размахивать своей цепью, используя ее как оружие. Ему удалось подцепить и подтащить к себе одного из скавенов. Это был Безухий.

Зазубренный клинок крысы едва не впился в его тело, но Конрад успел отскочить в сторону, на ходу подобрав одну из заточенных костей, и в следующую секунду изо всех сил всадил ее в пасть твари.

Безухий упал, выронив оружие. Конрад поднял еще одну кость и вонзил ее в грудь крысы. Та завизжала и начала биться в судорогах, исходя вонючей кровью, но Конрад втыкал и втыкал в нее кость, пока скавен не перестал дышать, но даже тогда он продолжал подергиваться, словно не желал смириться с мыслью, что уже мертв.

— Пошли! — крикнул кто-то. Это был голос Хьорнура.

Устнар без устали рубил скавенов, и весь пол пещеры был уже завален их трупами. Казалось, дварф забыл обо всем на свете, желая только одного — убить как можно больше врагов. О, как знакомо было Конраду это чувство!

Хьорнур кивнул Конраду, и тот, подхватив свою цепь, заскочил в пролом. Там стоял кто-то еще, держа в руках зажженный фонарь. Увидев Конрада, он сделал ему знак следовать за ним. Это был Юкельм. Конрад послушался. Сзади доносились крики и шум битвы. Хьорнур и Устнар прикрывали отход, но Конрад уже забыл о них, изо всех сил стараясь не отстать от маленькой фигурки, освещающей путь в узком туннеле.

Внезапно раздался оглушительный грохот, вихрем взметнувшегося воздуха Конрада швырнуло вперед. Из носа потекла кровь, в рот набилась пыль, он начал кашлять. Задыхаясь от пыли, вновь оглушенный, он понял, что дварфы взорвали проход, по которому пришли, чтобы предотвратить погоню.

Спотыкаясь в темноте, Конрад пробирался вверх, проделывая тот же путь, которым пришел сюда много дней назад. Он возвращался в Миденхейм, в подземную мастерскую Литценрайха.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Спасибо, что вернулись за мной, — сказал Конрад.

— Мы вернулись не за тобой, — сказал Юкельм.

— Мы вернулись за Варсунгом, — сказал Хьорнур.

Конрад это уже понял, однако ничего не ответил; каждое слово давалось ему с трудом. Он выпил еще воды. В царство скавенов дварфы отправились без такой роскоши, как еда, довольно и того, что они тащили на себе инструменты, оружие и порох.

После тяжелого и утомительного пути Конрад и дварфы, наконец, добрались до подземных лабиринтов Миденхейма. Несколько раз Конрад падал, не в силах идти дальше, и каждый раз дварфы заставляли его встать, а потом едва ли не на себе перетаскивали через препятствия. Они действовали так, словно кто-то приказал им доставить Конрада, запретив возвращаться без него. Он с ног до головы был покрыт потом, грязью и кровью; все его тело было в синяках, ссадинах и царапинах, но он был жив, он был свободен и ради этого готов был вынести любые муки и лишения.