Одек попытался ударить его копьём, но буря, вызванная хлопающими крыльями, сбила его с ног. Збец выпустил ещё одну стелу, поразив гхур-фаона в горло. Разгневанный, тот рванулся вперёд, мгновенно покрыв разделяющее их пространство, его клюв сомкнулся на правой руке и предплечье Збеца, сдёрнув того с коня. Крича от боли в раздробленной руке, Збец улетел в серые небеса.

Картхос поднял копьё и пришпорил коня, направив наконечник копья на зверя. В это время гхур-фаон разорвал Олкора на две части.

Картхос погрузил копьё в бок зверя, толкая его со всей силой, на которую был способен. Гхур-фаон заскулил и взвыл, забившись от боли, почти вырвав копьё из рук Картхоса.

Одек подбежал к нему, и Тнаш и Корос Кир, вместе они ухватились за копьё и изо всех сил стали толкать его, всё глубже погружая в тело зверя.

Гхур-фаон закричал.

— Держите его! — закричал Картхос, выпустив копьё. Он выхватил палаш и побежал к щёлкавшей клювом голове монстра. Крепко ухватив меч двумя руками, он обрушил палаш на шею монстра, разрезав её и обрушив вниз целые потоки крови. Кровь поглотила его, словно горная река.

Он опустился на колени.

— Зар сех…он мёртв, — сказал Одек.

Картхос кивнул и, поднявшись, пошёл к вытянутой передней когтистой лапе монстра. Крикнув, он обрушил на неё удар, а затем поднял отрубленную лапу над головой, держа её в руке.

Олкор, Одигидор, Збек и Лок были мертвы. Их изуродованные, скрученные тела были привязаны поперёк конских спин. Почти каждый воин получил раны и ушибы. Олкмар потерял руку, но скорбь о погибшем брате заглушала боль.

Луны зашли. Они ехали по тропинке, ведущей к месту сбора. Мухи жужжали вокруг мёртвых тел, привязанных к запасным коням.

Два десятка здоровых воинов Блайды встретили их в пути. Их мечи были готовы к убийству.

Картхос просто поднял в руке окровавленный коготь.

— Вы хотите отведать этого? — прошипел он.

Банда Блайды повернула коней и уехала.

Огненный круг вокруг дерева снова был зажжён. Банды вновь собрались.

Картхос во главе своего отряда прошёл к шатру высшего зара, чтобы потребовать свою награду.

Бой барабанов сотрясал воздух.

— Вы свершили это? — спросил Сурта Ленк, выходя из шатра.

Картхос продемонстрировал высшему зару коготь.

— Вы знаете, что это означает?

— Это означает, что мой отряд и я выполнили то, что от нас требовали. Мы сдержали своё обещание. Нам должна быть предоставлена честь ший-зар.

— Ший-зар. Зар смерти. Вы понимаете, что именно этого я от вас хочу?

— Да, лорд сех. Вы отправляетесь на войну. Когда вы начнёте её, то лучшие воины должны отправиться в загробный мир, чтобы подготовить вам место и охранять вас, когда вы придёте. Это обязанность ший-зара. Это наивысшая честь, и я с моими людьми претендую на нёё.

Сурта Ленк кивнул.

— Спасибо. Отправляйся на битву, ший-зар Картхос, — сказал он. И когтем гхур-фаона он перерезал горло Картхосу, и Одеку и всем остальным, даровав им то, что жаждали их души.

Рабы и колдуны всё подбрасывали и подбрасывали дров в огонь до тех пор, пока пламя не сравнялось с молниевым древом. Забитые, выпотрошенные и набитые чучела боевых коней были установлены на шестах лицом на восток и воины, которым они принадлежали при жизни, сидели на них и после смерти.

Они получили высшую награду — право подготовить путь для своего высшего зара в загробном мире.

Картхос, Одек, Корос Кир с его штандартом, Беренг с рогом, Тнаш, Одагидор и все остальные.

Они отправятся в вечность и подготовят её.

Левая рука Картхоса была зафиксирована на шесте. Поднята, вытянута.

Пальцы растопырены.

Тирион и Теклис

Уильям Кинг

Кровь Аэнариона

Не переведено.

Уильям Кинг

Меч Каледора

Не переведено.

Уильям Кинг

Бич Малекита

Не переведено.

Бен Маккаллум

Чарандрис

Не переведено.

Герои Warhammer

Дэвид Гаймер

Невидимый

Не переведено.

Крис Райт

Шварцхельм и Хельборг: Клинки Императора

Меч правосудия

Не переведено.

Клинок возмездия

Не переведено.

Пир ужаса

Не переведено.

Долг и честь

Не переведено.

Крис Райт

Лютор Хусс

Не переведено.

Сара Коуквелл

Валькия Кровавая

Рожденная кровью

Проносящиеся разноцветные завитки расцвечивали небеса в потрясающие краски. Ярко-красный, глубокий синий и ядовито-зелёный перекручивались и смешивались друг с другом, создавая совершенно нереальные картины, которые невозможно было встретить где-либо в ином месте. Только Северные Пустоши могли похвастаться столь совершенной, убийственной красотой, какую даровала заснеженная тундра. В этом зрелище они достигали своей кульминации, создавая великолепнейшее полярное сияние, короновавшее вершину мира. Нигде более не было подобного волшебства.

Её глаза расширились, ребёнок смотрел в ярость небес, онемев от их невообразимого величия. Стоявший рядом с ней воин, облачённый в окровавленные меха, нагнулся, чтобы взять её на руки. Непринуждённо он поднял её и посадил на плечи, чтобы она могла видеть лучше. Ныне, повзрослев, она стала несколько большой для подобного обращения, но всё ещё оставалась стройной и лёгкой. Воин не выказывал ни малейших затруднений, удерживая её. Она немного поёрзала, чтобы устроиться поудобнее.

— Они говорят, что когда Отец-Топор доволен нашими усилиями, волны небес будут приливать и отливать тёмно-красным, омываемые кровью из тел наших врагов. Когда тот день настанет, Лилли Венн, наш народ возвысится надо всеми.

Её отец улыбнулся. Ему не надо было видеть её, чтобы представить широко раскрытые от удивления глаза на лице своей десятилетней дочери. Она была красивым ребёнком и, хотя он её очень любил, с каждым годом увеличивающее сходство с её покойной матерью вызывало у него новый прилив горькой ненависти к врагам, с которыми столкнулись Чёрные Волки. Война между двумя племенами свирепствовала уже двенадцать лунных циклов и старейшины Чёрных Волков предсказывали, что завтрашний день принесёт победу или смерть Мерроку и его народу.

Девочка намотала на палец прядь тёмных волос и продолжила смотреть в небеса. Слова от его дочери были наперечёт. Она всегда была замкнутым и задумчивым ребёнком, не по годам умной и проницательной. Смерть матери от рук их врагов год назад причинила ей боль, но с простым прагматизмом своих сородичей, она стойко перенесла её. Она говорила время от времени, и это неизменно было либо замечание, либо вопрос. Она была любознательна и пытлива, и это нравилось Мерроку. Он не мог не желать сыновей от союза с матерью Валькии, но эта девочка, их первое дитя, была его гордостью.

— Как это получается? — её вопрос, когда он был задан, был требовательным, словно она обвиняла своего отца в организации этого захватывающего волшебного зрелища исключительно ради её удовольствия.

— Никто из нас на самом деле не знает, Лилли Венн, — Лилли Венн, звал он её. Маленький Друг. — Однако не может быть никаких сомнений в том, что подобное чудо — дело рук самих богов.

— А где эти боги? — спросила она, рассеянно потянув его за всклокоченную бороду, наматывая её густые локоны на свои тонкие пальчики.