— Ты что делаешь, болван? — проревел он; из-за выложенных камнем стенок колодца его голос грохотал словно гром.

По сравнению с ним речь Райнхарда казалась невнятным лепетом.

— Восстанавливаю справедливость.

Решив, что торговец окончательно рехнулся, Гофман обхватил ногами верёвку и принялся карабкаться обратно.

— Не двигайся, а не то я перережу её, — выпалил Райнхард.

Гофман замер, его руки сжимали пеньку, а глаза пристально вглядывались в силуэт наверху.

— Ладно, — проговорил он, стараясь унять в голосе гнев. — Можешь оставить деньги себе. Мне не жалко. Всё равно здесь ничего нет.

В ответ Райнхард пронзительно захохотал, а потом вдруг расплакался.

Аккуратно, так что верёвка почти не двигалась, Гофман начал незаметно подниматься к нему наверх.

— Это не из-за денег, ты, глупец! — выкрикнул торговец. — Это за моего отца. Ты убил его. Ты и этот ублюдок Шильбург. И за что? За несколько паршивых бочек танина!

Гофман продолжал карабкаться, приостанавливаясь каждый раз, когда ему казалось, что Райнхард может заметить. Пока ему чертовски везло — безумие торговца переросло в истерику.

— Вы ошибаетесь, господин Райнхард! — выкрикнул Гофман, — из вашей семьи я никого не убивал. Тот пекарь, Шильбург, он заплатил мне за то, чтобы я… поговорил с человеком по имени Клюмпер. Да, Отто Клюмпер.

— Это моя фамилия, — проговорил Райнхард, внезапно в его голосе послышалась страшная усталость. — Моя и того человека, которого ты убил.

— Так что видишь, — добавил он с мрачной ухмылкой, — у меня в колодце всё-таки есть крыса.

И он перерезал остатки верёвки. Падая, Гофман кричал — недолго, впрочем. Когда он коснулся воды, раздался громкий всплеск, за чем последовало отчаянное барахтанье вооружённого человека, пытающегося удержаться на плаву.

Мужчина, называвший себя Райнхардом, посмотрел вниз в темноту. По-видимому, просить пощады у торговца Гофман не считал ниже своего достоинства. Но вскоре мольбы сменились бульканьем — под весом орудий своего труда наёмник пошёл ко дну, и тогда вода окончательно заключила его в свои ледяные объятья.

Торговец молча сполз на землю и сидел так, пока с пушкарской школы не прогрохотали одиннадцать часов. Он поднялся, в последний раз заглянул в безмолвную бездну колодца и вышел на улицу.

День был просто отличный, и впервые за долгое время он почувствовал, что жутко проголодался.

Митчел Сканлон

Седьмая милость

Не переведено.

К.Л. Вернер

Мелкие

Не переведено.

Саймон Джоветт

Хороший вор

Не переведено.

Брайан Крейг

Путь к проклятию

Не переведено.

Саймон Спурриер

Сияние

Не переведено.

Мэтью Фаррер

Урок Яхамы

Нечто прибыло к берегам Бретонии. Оно прошло сквозь ночную тьму, морские непогоды, и проникло в Ястребиный залив, на берега которого тут же упал густой и неестественный туман, укутавший галечный берег и запутавшийся в кронах прибрежных деревьев. В любую другую ночь он застал бы здесь браконьеров или запоздавших рыбаков, с ворчанием возвращавшихся домой, но сегодня было полнолуние, а потому море было пустым. Гуще всего туман был в самом центре залива — аккурат между двумя мысами. И именно оттуда в небо устремился шпиль из тёмного камня, влажно блестевший в ночи. Шпиль, которого на закате ещё не было.

Креос Маледикт, владыка Каронд Кара, хозяин Чёрного ковчега «Торжество обречённой надежды», поправил плащ на своих покрытых бронёй плечах: пока они плыли к заливу, ночь была теплой, но магический туман принёс с собой холод.

— По правде говоря, я всегда считал стремление наших колдунов к управлению погодой дуростью или блажью. Тем не менее, я открыт для всего нового. И, даже не обладая способностями наших мягковатых южных кузенов, могу сказать, что методы Скайла и его учеников могут быть… полезными. Я ещё ни разу не видел, чтобы туманный покров «Торжества» был таким густым и простирался так далеко.

Он посмотрел вперед, пытаясь разглядеть прибрежные холмы, но те были сокрыты в тумане, так же как и очертания Чёрного ковчега позади. Были слышны только щелчки и скрипы, раздававшиеся всякий раз, когда звероводы заставляли драконов, тянувших скиф, поменять направление движения. Даже силуэт его экипажа, стоявшего так близко, что до него можно было дотронуться рукой, казался таким же призрачным и нереальным, как и четверка Тёмных всадников, чьи лошади стучали копытами по палубе скифа позади него. Креос посмотрел на молодого эльфа подле себя.

— А ты, племянник, всё ещё не уверен в успехе нашего предприятия? Неважно. Мне кажется, Крайт, что ты так и будешь сомневаться до конца, пока, стоя у врат «Торжества», не увидишь… ээээ… Как там зовут то существо, что претендует на владение этими землями?

— Герцог д’Аржен, — ответила серая тень, стоявшая на носу скифа.

— Пока не увидишь, как ведьмы тащат герцога д’Аржена на борт, всадив ему крючья в тело! Кстати, Миаран, что скажете насчёт золотых цепей для барона и его семьи, чтобы подчеркнуть его положение?

Миаран Диамо, тщедушная старейшая ведьма, которую называли Дочерью Скорпиона, даже не улыбнулась в ответ.

— Для начала, лорд Креос, убедитесь, что ваши желания не превосходят ваших же возможностей. Вы ещё не нанесли раны, только обнажили клинок, — она сделала пренебрежительный жест. — Но когда замок д’Аржен падёт, я с большим удовольствием предоставлю вам золотые цепи.

Сдержанно улыбнувшись в ответ, Креос слегка склонил голову, чтобы скрыть свой взгляд. Про себя же он поклялся, что с этой маленькой бесцветной сучонкой вскоре произойдет несчастный случай — как только у него появится возможность устроить его. Из тумана донёсся плеск: это морские драконы достигли мелководья и теперь вытаскивали скиф на берег. Небольшое судно задрожало, когда его нос откинулся, превратившись в своеобразную рампу. Креос и Крайт сели в экипаж с одной стороны, Миаран — с другой. Копыта звонко стучали по гальке, пока они не выехали на дорогу у холмов. Когда они выбрались из тумана, Тёмные всадники заняли свои места вокруг экипажа.

— Великолепно, — заявил Креос, откинувшись на спинку сиденья и улыбаясь. — Ну что, племянник? Я же говорил, что экипаж без проблем пересечёт пляж. Я специально его выбрал: он так усеян галькой, что сойдёт за мостовую.

Племянник промолчал, и Креос обратился к четвёртому пассажиру в экипаже, что неподвижнымтёмным пятном застыл на фоне красно-золотых сидений.

— А вы, Яхама, и есть тот клинок, что мы обнажим сегодня. Вы — основа основ моей стратегии, — Креос слегка наклонился к тёмной фигуре, сохраняя, однако, дистанцию: он был весьма наслышан об ассасинах, подготовленных ведьмами, и о тех, кто слишком им доверял. — Миаран всё это время пела вам дифирамбы, сударь. И я не сомневаюсь, что завтра, когда мы прибудем к замку д’Аржен, вы встретите нас у ворот, салютуя нам окровавленными клинками, не так ли?

— Я уяснил свою задачу, господин, — ровным голосом ответил ассасин, избегая взгляда Креоса. Его речь была странной — как будто он произносил выученные наизусть слова, не понимая, однако, их смысла.

— Оставьте его, лорд Креос. У него впереди трудная ночь, и ему нужно к ней подготовиться.

При звуках голоса Миаран Креос громко фыркнул, даже не стараясь скрыть своего неудовольствия. Он развалился на сидении и уставился в окно, глядя на деревья, тянувшиеся вдоль обочины и заслонявшие звёздное небо. Когда экипаж въехал на грубую лесную дорогу, Тёмные всадники устремились вперёд, петляя между деревьями и всматриваясь в ночную мглу. В воздухе витало что-то тревожное, вплетаясь в цокот копыт и шорох ветра.

— Лорд Креос, мы на месте, — кучер остановил экипаж и обратился к пассажирам через небольшое окошко. — Впереди начинаются патрулируемые территории.