Рёв и крики раздались среди разрушенных зданий, нависших над ними. Курганцы перегруппировались. Вожди и чемпионы восстановили порядок, и через несколько мгновений враг снова настигнет их.

Никогда прежде его судьба не давила на него так. Даже сила, заключённая в его теле, не была гарантом его выживания. В конце концов эта сила, грубая ярость Акшай, поглотила Ангрима Желеного кулака. «Значит и я так погибну?»-подумал он. «Поглощённый пламенем, как Аштари?»

Он посмотрел вверх и увидел огненную птицу, кружащую над эльфами. Огромная птица вскрикнула. Его вид давно жил среди Огненных шпилей Ультуана, откладывая яйца среди огромных алебастровых скальных столпов, где магическое пламя никогда не угасало. Теперь, когда Ультуана больше не было, не было и Огненных шпилей, и ну будет огненных птиц. Волна печали окатила его, когда на него упала тень Аштари, и крик птицы отозвался вибрацией в его костях. Нет, огненных птиц больше не будет.

Но они могут засиять ярко в последний раз, перед смертью.

«Да. Мы все сгорим»-мысль промелькнула в его сознании, как когда-то шёпот Азуриана. На мгновение ему показалось, что бог всё ещё жив. «Огонь не угасает, если его разделить»-подумал он. «Он лишь разгорается ещё больше». Он практически засмеялся над простотой этой мысли. Какой смысл заключать огонь в одном воине, когда можно передать его силу многим? Он поднял Клинок Феникса и почувствовал, как в нём борется Акшай, пытаясь вырваться. Он перевернул алебарду и воткнул её лезвием в землю. «Теперь ты свободен»-подумал он, — «вперёд, распространяйся и надели их своей силой». Вокруг него поднялся огонь, окутывая ближайших к нему эльфов, когда Курганцы пошли в атаку.

Когда северяне бросились к ним, Акшай вспыхнул, пламя разгорелось и разделилось тысячекратно. Оно распространилось по его крошечной армии, и огонь заплясал на мечах и в глазах воинов не зависимо от того, родились ли они в Ультуане, Атель Лорене или Наггароте. Истощённые тела выпрямились с новой силой, и воины закричали, их дух был восстановлен. Карадриан встал в полный рост, держа перед собой Клинок Феникса. Он смотрел, как приближается враг, и последний капитан Гвардии Феникса улыбнулся.

— Во имя Азуриана, — произнёс он, повышая голос впервые за многие века. — И за судьбу нашего народа…в атаку!

«Значит ты выжил, да?»-подумал Малекит, увидев как огонь поднимается над крышами Ульриксмунда. По мнению Малекита, Карадриан меньше всех подходил на роль хозяина той силы, которой сейчас обладал. Лучше бы её отдали более подходящему кандидату.

«Хотя, может и этот сгодится»-подумал он, направляя Серафона в вонючем воздухе над городом к далёкому столбу дыма. Он сразу же понял, что там ведутся раскопки, ведь и сам в своей жизни наблюдал за такими предприятиями. Сколько магических безделушек он выкопал в горах и ледниках, вынужденный копаться в земле словно какой-нибудь гном в поисках силы, которой его так долго лишали?

— Жаль, что я никогда не думал просто вырвать её из Вихря, да, Серафон? — сказал он и погладил длинную шею дракона. Чёрный дракон заревел и обрушил ещё одно облако пламени на запутанные улицы внизу.

Малекит наклонился в седле и посмотрел на развернувшуюся внизу битву. Его силы, какими бы они ни были, растянулись по узким улицам и гнали перед собой скавенов. Крысы были удивлены, когда увидели врага на своём пороге, и Малекит воспользовался преимуществом, направив Вечную гвардию вперёд. На запутанных улицах скавены не могли воспользоваться численным превосходством, и его воины беспощадно убивали их.

Скавены были отвратительными существами, едва ли достойными даже того, чтобы он обнажил меч. Он довольствовался тем, что посылал своих теневых клонов проливать кровь вместо него, в то время как он спокойно сидел верхом на Серафоне. Дракон снова заревел и испепелил ещё одно убогое гнездо. Скавены, завизжав, выбежали на открытое пространство, их жирный мех горел. Малекит засмеялся.

Он перестал смеяться, когда посмотрел на небо. Что-то прижималось к облакам, едва видимое, но всё же непонятное. Он почувствовал, как всё веселье покинуло его. Как будто кожа мира очень сильно растянулась над какой-то гангренозной раной. Он чувствовал запах порчи на ветру и чувствовал это в своей крови.

Воспоминания о другом моменте и других небесах, как эти, обрушились на него, и Вечный король вздрогнул в своей броне. Он когда-то побывал в царстве Хаоса, ввязавшись в отчаянную авантюру, и пробился на свободу лишь благодаря удаче и силе воли. Небо в том ужасном краю, где время и место изменялись по прихоти ненормальных богов, выглядели так же.

— Мир умирает, Серафон, — прошептал он, поглаживая драконью чешую. — Похоже все наши старания были напрасны. Прямо как и говорила моя лживая мать, — он улыбнулся под маской. — Да будет так. Я король и встречу свою смерть как король, — он откинулся в седле, его плащ из теней запульсировал вокруг него, когда он обратил свой взор к небесам. — Слушайте внимательно, тщедушные боги. Малекит, сын Аэнариона, последний истинный правитель эльфов, пришёл встретиться с вами на поле боя. Как и мой отец до меня, Я вырежу своё имя в вашей памяти, чтобы вы вечно содрогались от малейшей мысли обо мне. Я разрушу ваши жалкие планы, сброшу ваших окровавленных чемпионов, сожгу ваши залы упадочного покровительства и пройдусь по чумным землям очищающим огнём.

Он обнажил меч.

— В конце концов вы выиграете, потому что таков порядок вещей. Но я отравлю вашу победу своим последним вздохом. Слышите меня? — взревел он, направляя свой меч навстречу воющему ветру. — Меня так просто не убить. Я буду гореть словно чёрное солнце, и вы познаете страх перед тем, как упадёт моё знамя. Клянусь, что сломаю этот мир прежде, чем вы получите его, — он взмахнул мечом, когда вокруг него начали появляться молнии, разрушая здания и поднимая трупы в воздух. Небо начало закручиваться, и красный свет потемнел.

Малекит не обратил на это внимания. Он пригнулся в седле, заставляя Серафона лететь ещё быстрее. Пусть боги встанут у него на пути, если посмеют. Он был Вечным королём, и этот мир принадлежал ему. И он не сдаст его без боя.

Аркхан Чёрный с наслаждением наблюдал, как Крелл и Обречённый Легион несли дар смерти врагам Нагаша. Потребовались считанные мгновения, чтобы соединить его колдовскую мощь с великим заклинанием, которое сотворил Теклис в Атель Лорене. Помощь оказала и другая сила, которая тоже присутствовала там, они увеличили охват заклинания, чтобы под его влияние попали не только те, кто был в Атель Лорене.

Практически вся армия Нагаша была перенесена с сосновых скал на улицы Мидденхейма, чтобы присоединиться к их хозяину в последней битве. И это была последняя битва. Аркхан это костьми чувствовал. Это было похоже на недомогание, которое перерастало в настоящую боль, и он приветствовал её. Он дотронулся до отметки Вечного дитя на груди. Он думал, проявится ли её проклятие в ближайшее время? Был ли у него шанс? Сама основа мира перемещалась под его ногами, и он чувствовал, что скоро она их всех поглотит. Даже сам Нагаш мог не выжить. Он избавился от этой мысли, как только она пришла ему на ум.

«Забвение»-подумал он. «Наконец-то заснуть и никогда больше не просыпаться, никогда больше не ступать на путь войны». Он смотрел, как северяне, сонные и пьяные, быстро умирали под топором Крелла. «Приветствуешь ли ты конец так же, как я?»-думал он, наблюдая, как существо пробирается сквозь врага с очевидной радостью. Крелл был загадкой для живых, но для Аркхана он был животным, еле сдерживаемым колдовством Нагаша, существом, которое не было ни живым, ни мёртвым. Теперь он без колебаний сражался с теми, кого он возможно когда-то вёл. Нет, решил он. Нет, Крелл не обрадуется окончанию дней его резни.