От них несло таким животным страхом. Это было прекрасно и опьяняюще.
В Альтдорфе, сошедший вечером на берег Маннфред, устроил новую охоту под самым носом у жрецов Зигмара.
На городской стене между стягами Альтдорфа, лениво развевающимися под слабыми дуновениями ласкового летнего ветерка все еще виднелся транспарант «Тень Смерти», высмеивающий Влада и Изабеллу фон Карштайнов. Маннфред хорошо помнил, как во время осады жители вывесили этот оскорбительный пасквиль, и, какую ярость это вызвало у его повелителя. Влад не воспринял сопротивление всерьез — это стоило ему жизни. Казалось, что и горожане — не сделали выводов из прошлых ошибок. Многое изменилось с тех пор, как Маннфред в последний раз проходил по мощеным мостовым Альтдорфа, но мало что — в лучшую сторону. Город так до сих пор полностью и не оправился от ужасов зимы 2051 года, когда армия Влада фон Карштайна осадила столицу Империи. Плохо скрываемое отчаяние чувствовалось в этом, прежде беззаботном городе, какая-то своя, особая безнадежность витала в воздухе, а точнее, валялась под ногами — в образе мусора и отбросов, в изобилии валявшихся по обочинам, многочисленных нищих, заполнивших городские улицы, наспех подделанных и подкрашенных домов, еще сохранивших на себе следы разрушений. Даже шпили многочисленных соборов Альтдорфа казались менее величественными, чем они были до Влада.
Какой-то крепко сбитый дурень решил потребовать с одиноко шагающего Маннфреда «пошлину» за проход через один из многочисленных мостов, соединяющих доки с торговыми районами. Усмехнувшись, вампир молча пошарил в кармане и молча швырнул громиле под ноги пару мелких серебряных монет. Утратив бдительность, глупец сделал шаг вперед и наклонился, чтобы получше рассмотреть, чем это ему удалось поживиться сегодня. Через мгновение, он уже летел вниз головой в Рейк, с застывшим на лице выражением крайнего недоумения, зажимая в руке выпадающие из живота внутренности. Маннфред пересек мост и оказался в одном из торговых кварталом Альтдорфа, обостренным чутьем вампира отмечая перемены в запахах ночного города. Со стороны доков несло гнилой рыбой, тухлым мясом, фекалиями и прочей дрянью, характерной для портового района. В то же время, на этой стороне реки чувствовался более утонченный запах, точнее — смесь запахов: вонь от пота и пьяного перегара матросов, после очередной знатной попойки нетвердой походкой возвращающихся к своим судам, заглушалась приятным ароматом свежевыделанной кожи, идущем от многочисленных кожевен и сыромятен. Внешний облик этих двух районов также, резко контрастировал между собой. Архитектура зданий торгового квартала, была, по меньшей мере, эклектичной. Повсюду наблюдалась излишняя вычурность и смешение стилей: Тилийские колонны соседствовали с Кислевскими куполами, а Бретоннские башенки — с лепниной и орнаментами в Эсталийском стиле. Многие здания были непропорционально высокими, поднимаясь вверх на три-четыре этажа, нависавшие над улицами и отбрасывающими густую тень на улицы и улочки города. Такая планировка значительно облегчала Манфреду передвижение по столице. Накинув на голову капюшон плаща, вампир полностью слился с наступающей темнотой, став таким же призраком, как и черный корабль.
И, как и в случае со зловещим кораблем, заметившего неясный призрачный силуэт вампира, в сгущавшемся мраке опускающейся на город ночи, ждала неминуемая смерть.
Маннфред остановился в начале узкого проулка, прислонившись к каменной стене здания и полностью растворившись в его тени. Слегка наклонив голову, он внимательно прислушался, ловя ночные звуки, шорохи и сладкий аромат человеческой плоти, доносимые ветром. Поблизости раздались голоса, они приближались к тому месту, где, словно паук в центре паутины, ждущий неосторожную муху, выжидал в засаде Маннфред. Пятеро детей, самому младшему из которых вряд ли было больше пяти, а, старшей девушке — едва исполнилось пятнадцать. Они шли по улице, внимательно всматриваясь в кучи мусора, тут и там сваленные по обеим сторонам дороги, покрытые грязью, худые и изможденные, одетые в какие-то нелепые лохмотья. Маннфред надеялся, что дети пройдут мимо, и он останется незамеченным, как вдруг, старшая девочка внезапно остановилась и, обернувшись, посмотрела ему прямо в глаза. По взгляду ребенка, брошенному на вампира, казалось, что это юное создание прекрасно понимает, что за монстр стоит сейчас перед ней.
— Пожалуйста, господин, подайте нам пару монет! Мы так хотим есть!
Маннфред не сомневался, что она говорит абсолютную правду. Девочка подошла к нему вплотную, просящее протягивая худую ручонку, покрытую толстым слоем грязи.
Вампир не шелохнулся. Он стоял, прикрыв глаза, и вдыхал ее запах — запах нежной, молодой плоти и такой аппетитной и свежей крови, бурлящей по венам.
— Да, — выдохнул он, наконец. — Да, конечно же, да.
Ее лицо осветилось легким подобием улыбки.
— Меган, сестренка, ты остаешься за старшую и приглядываешь за остальными, — обратилась она к сероглазой курносой девочке, одетой в рваную кофту и жалкое подобие юбки. — Я догоню вас через несколько минут. Встретимся у служебного входа театра Зеймюллера. Обещаю — сегодня, мы все будем сыты! — сделав несколько шагов, она нежно поцеловала сестренку в лоб.
Проследив взглядом за возглавляемыми Меган детьми, пока они не скрылись из виду за углом соседнего дома, девушка развернулась и, почти бегом пересекла улицу, вновь оказавшись вплотную к Маннфреду.
Вампир молча шагнул к ней и мягко заключил девочку в свои объятия. Она не сопротивлялась.
Девушка отдалась ему сразу и целиком, ее руки легли на плечи мужчины, нежно обнимая его, лаская спину, опускаясь ниже к поясу и бедрам. Она прижалась к Маннфреду всем телом и жадно зашептала ему в ухо: — Пожалуйста, возьмите меня, добрый господин — еще пару пенсов и вы можете делать со мной все, что захотите, только, пожалуйста, не здесь.
Лицо Маннфреда расплылось в саркастической улыбке: — О, вряд ли возникнет необходимость платить тебе, моя дорогая.
Он мягко провел ладонью по ее щеке, взял за подбородок и слегка наклонил девушке голову, — так, чтобы стала видна шея, с пульсирующей на ней манящей и притягивающей жилкой.
— Пожалуйста, — выдохнула она, заглядывая ему в глаза. — Ты же обещал!
— Я так не думаю, моя сладкая, — усмехнулся Маннфред.
Вампир наклонился к девушке, с вожделением вдыхая запах ее молодого тела, прикоснулся в легком поцелуе к нежной шее, скользнул губами вниз, найдя место, где по артерии струилась теплая, молодая, такая желанная кровь. Он несколько раз ласково поцеловал глупышку, согревая ее кожу своим дыханием. Девушка легко вздохнула, слегка задрожав в объятиях Маннфреда. Вампир прекрасно понимал, что она просто подыгрывает ему, изображая страсть, однако, сейчас Маннфреду было абсолютно наплевать на подобные нюансы. Он слегка впился в ее шею зубами — не слишком сильно, чтобы прокусить ей кожу, однако — достаточно для того, чтобы девушка тихо вскрикнула. Рука вампира скользнула по спине своей жертвы, обхватывая талию и с силой привлекая хрупкое девичье тело к телу мужчины, его язык ласкал ее шею, поднимаясь все выше и выше, зубами он нежно прикусил ушко девушки.
— Иди за мной, — тихо выдохнул Маннфред, слегка отстраняясь от своей живой игрушки.
Вампир знал, что теперь малышка последует за ним, и, не только потому, что ей нужна пара лишних монет.
Узкими извилистыми переулками Маннфред повел свою жертву к Храмовой улице, вдоль которой тянулись самые богатые кварталы Альтдорфа, разыгрывая роль этакого провинциально торговца, которому посчастливилось попасть, наконец, в столицу, и, пораженного увиденной роскошью. Он задержался на пару минут возле открытой сцены Театра памяти Варгра Бреугеля, иронично оценивая выразительную игру актрисы, представлявшую главную героиню в знаменитой пьесе Детлефа Зирка «Женевьева и Вукотич, или Катайский заговор в Жуфбаре». За театром расположились самые престижные кварталы столицы — административные здания и соборы, крупнейшие магазины и самые дорогие гостиницы сменяли друг друга, соперничая роскошью и богатством отделки с соседями. Крыши и купола с разнообразными башнями, башенками и шпилями взмывали в небо, поднимаясь на семь-восемь этажей над мостовыми и тротуарами. Обширные сады и парки, видневшиеся за коваными оградами, дополняли спокойствие и элегантность особняков и дворцов знати.