Все разговоры на улице были об убийстве: кто поработал — грабитель или наемный убийца? Если верно последнее, то кого винить? Большинство людей, придерживавшихся той или иной теории, сходилось в одном — так или иначе, но за всем этим стоят бретонцы. Смерть графини развязала руки дофину Бретонии, который мог теперь еще раз жениться. Кроме этого, графиню чрезвычайно любили на родине и стар и млад. Между Империей и Бретонией существовало немало противоречий, а за последние месяцы ситуация сложилась просто критическая. И не было лучшего повода для того, чтобы вдохновить армию на вторжение, чем убийство человека, пользующегося всенародной любовью, особенно на землях потенциально враждебного государства. Двойную выгоду получают те, кому живая графиня могла помешать в делах личного или внутригосударственного характера. Были и другие теории. Одна версия, например, называла убийство делом рук мутантов, — еще свежа была в памяти история с нападением их банды на Войско Храмовников; другая рассказывала о тайном проникновении в покои графини мифических ассасинов — скавенов, воспользовавшихся сетью длинных туннелей под городом. Я слышал эти и другие идеи и позволял им стекать с меня, как дождевая вода стекает с гранитных стен города. Это была всего лишь очередная смерть, и ничто больше меня не волновало.

Кривые улочки сузились и стали темнее из-за теней высоких зданий — я вошел в Альтквартир. Дома возводились и сносились здесь, но ощущение трущобности в этой части города было непреходящим. Ночлежка Сарганта… Это название было новым для меня, но стоило мне взглянуть на нее снаружи — явно бывший склад какого-либо разорившегося купца, — как я уже знал, что меня ждет внутри: вши, блохи, тараканы, соломенные подстилки на голом полу общих спален, запах вареной капусты, грязи и отчаяния. Как и любой другой приют для нищих в городе, саргантово заведение пропахло человеческим горем. Бесформенные люди в лохмотьях, кто на костылях, кто с ужасными шрамами, стояли в типичном для Мидденхейма переулке, один конец которого был значительно выше другого. По кругу ходил бурдюк дешевого вина. Я приблизился к двери, и оборванцы раздались в стороны, признав рясу служителя Морра. Даже те, кому незачем больше жить, все еще боятся смерти. Большой лысый мужчина, мускулы которого уже порядком ушли в жир, ждал меня внутри. Его одежда была подражанием нарядам богатых щеголей, дешевой копией последних модных покроев, а на ремне болтался короткий практичный нож Я не ожидал, что его взволнует мой вид, и оказался прав.

— Ты Саргант.

Он не шевельнулся, но пристально посмотрел на меня.

— А вы не были некогда Дитером Броссманом? — спросил он. В его вопросе прозвучала сталь. Мы встретились взглядами.

— Когда-то меня так звали, — медленно произнес я. — Восемь лет я был скромным жрецом Морра. А теперь — к телу.

— Да. Идите за мной.

Я проследовал за ним по темным коридорам, надеясь, что он больше не станет задавать вопросов о человеке, которым я когда-то был Он открыл тонкую сосновую дверь. Комната за ней была маленькой и темной, без единого оконца, и Саргант не пошел за мной внутрь. Я увидел кровать с телом на ней и стоящий около нее стул. Маленькая масляная лампа стояла на стуле, освещая лицо трупа.

Это был Рейнольд. Морр меня побери, но это был Рейнольд! Он выглядел старым, усталым, грязным и основательно побитым жизнью, но он не так сильно изменился за те десять лет, которые прошли с той поры, когда я ворочал делами крупнейшего семейного торгового дома в Мидденхейме. Рейнольд тогда был моими глазами и ушами Малыш Рейнольд, знавший в лицо и по имени каждого стражника и складского охранника в Мидденхейме, вскрывавший любой замок за полминуты, даже знающий по меньшей мере часть древней системы туннелей гномов под городом Рейнольд, столь многому научивший меня. «Что довело его до такого состояния», — подумал я и тут же нашел ответ. В этом был виноват я сам. Отчасти. Я ведь тогда закрыл торговый дом, и он остался без работы.

Ладно, для этих мыслей будет время позже. Меня ждет дело. Я чувствовал даже благодарность Сарганту, который оставил меня наедине с телом и который, как я надеялся, не мог знать о связи между своим мертвым постояльцем и моим прошлым. Положив пальцы на лоб тела — кожа была холодной и грязной на ощупь — я начал напевать слова Защитного Благословения, которое запечатывало тело, оберегая его от воздействия темных сил, охотящихся за трупами. Душа Рейнольда уже была в руках Морра, и тут я ничего не мог поделать. Поставлю за него свечку, когда вернусь в Храм. В свете лампы лицо Рейнольда выглядело старым и твердым, словно вырезанное из драквальдской сосны. Я вел пальцы по лицу и дальше вниз, произнося слова древней молитвы, дошел до его горла — и остановился Там виднелся след, отпечаток размером с золотую крону, глубоко вдавленный в кожу напротив его кадыка.

Я слышал об этой уловке. Все просто — заворачиваешь монету или камень в кусок тряпки, набрасываешь ее петлей на шею жертвы и тянешь посильнее. Монета пережимает то ли дыхательное горло, то ли артерию — никогда полностью не был уверен в этом вопросе — и смерть наступает немного тише, быстрее и оставляет меньше следов. Рейнольд был убит. Карманы. Саргант, несомненно, побывал тут первым, но в них еще могло остаться что-нибудь, что может немного помочь мне. Одежда Рейнольда была липкой и тяжелой от слоя грязи и пота, который образуется, если изо дня в день многие месяцы носить один и тот же наряд. Запах ее тоже не отличался свежестью, и даже легкое прикосновение к ней могло вызывать опасения за здоровье. Не у меня. Я просто чувствовал, что я испачкался. Было и неприятное чувство, что я вторгаюсь в личную жизнь моего давнего друга. Но это не остановило меня.

Носовой платок, грязный. Потертая копия маленького молитвенника Зигмаритов. Пять коленчатых кусочков проволоки — не иначе как самодельные отмычки. Горсть гравия. Никаких денег. Правый карман был куда грязнее левого, и лежал в нем маленький складной нож, совершенно тупой и ржавый. Я раскрыл его и был не слишком удивлен, увидев следы относительно свежей крови. Это был тот Рейнольд, которого я знал.

Я сел в полутьме и задумался на пару мгновений, а потом возобновил Защитное Благословение. Теперь я мог сделать для Рейнольда очень мало. В душе я понимал, что последним путешествием Рейнольда станет падение со Скалы Вздохов, это предопределено: все мертвые бедняки именно таким образом покидали город и жизнь. Неизбежно. Фамильного склепа под Храмом у него нет, нет и денег для оплаты места в Парке Морра, где даже богачи лежат в четыре слоя, а то и в пять. Наилучшее, что я могу для него сделать — узнать, как он умер и почему. Моей целью не была месть — это не дело жрецов Морра. Достаточно было найти причину.

Когда я закончил обряд, дверь приоткрылась и вошел Саргант.

— Готово?

— Почти. — Я встал и пошел к дверям, не оглядываясь, явно стремясь выбраться на улицу. Он не должен знать, что я что-то узнал — Я пришлю повозку за телом Он умер в этой комнате?

— Да. Обычно он в общей спал, со всеми, а вчера вернулся поздно и при деньгах, да и спросил себе отдельную комнату. От него разило выпивкой, он колбасы где-то достал, бурдюк вина для подружки прихватил. Ну, значит, они пили до одиннадцатого колокола, а потом он спать завалился. А к утру вон, холодный уже. «Ешь, говорит, пей и веселись, ибо завтра мы умрем». Это он мне вчера сказал. Вишь ты, прав оказался.

Я пристально посмотрел на него. Знал ли Рейнольд, что умрет, что кто-то собирается его убить? А если знал, почему смирился с этим, а не сражался за жизнь? Неужели прозябание на улицах так унизило его, что он даже не мог сопротивляться убийце? Или была иная причина? Мне надо было получить больше сведений о том, как и чем жил Рейнольд в последнее время, и я знал, что из Сарганта я ничего не вытрясу.

— Подружка Рейнольда… как ее имя?

— Луиза. Так, мелкая бретонская крыса Почти каждый вечер здесь. Они крутили любовь. Хотели вчера вместе ночевать, но я не позволил Я такого поведения не потерплю, не в моем доме.