Катхос верил, что величайшим из верховных заров Архаона был Суртха Ленк, ради которого все и собрались. Если какой-нибудь военачальник и мог бы взломать границы слабой «империи» и сорвать венец с головы их так называемого императора — как там имя нынешнего? Карл Франц? Если кто и обладал поистине королевским величием и могучим умом, так это великий и злобный Сурта Ленк.

Ватага Картхоса въехала в становище. Корос Кир высоко вздымал череп-знамя. Воины оборачивались и провожали их взглядом. Кулы, кургане, долганцы, хастлинги… великое разнообразие воинов и знамён. Чужие лица в странных и причудливых доспехах, вооружённые необычным и разнообразным оружием смотрели на них, ехавших мимо.

— Будьте осторожны, — внезапно пробормотал Одек. Картхос уже видел приближение проблем. Знамя с кровавым клинком на красном поле. Знамя зара Блайды.

Было бы неверно сказать, что кровь погибших была забыта зарами. Слишком много было убитых в их долгой клановой войне.

Блайда, высокий и худой, в своей смолисто-чёрной пластинчатой броне, с вытравленными на ней свидетельствами его многочисленных побед, вышел на тропу, преградив путь Картхосу. Колдун Блайды, голый, безумно скачущий придурок по имени Онс Олкер, наступал на пятки своему хозяину.

Картхос спешился и бросил поводья Беренгу. Он прошёл по разбитой в жидкую грязь тропе и встал перед лицом вождя в чёрной броне. Блайда выхватил палаш, длинное лезвие меча заблистало в лучах восходящего солнца.

Картхос не стал следовать его примеру, хотя краем уха услышал, как с тихим шелестом меч Одека выскользнул из ножен.

— Ты знаешь закон, что действует здесь? — сказал Картхос, глядя в прорезь чёрного шлема Блайды.

— Я должен напомнить тебе его? — добавил Картхос. — В месте сбора высшего зара ни один клан не может развязать войну.

Блайда опустил меч. — Картхос, ты пожирающий дерьмо ублюдок.

Он намеренно придал своим словам провокационно-оскорбительную форму. Картхос в ответ пожал плечами.

— Я вымочу клинок в твоей крови, а ты станешь новой отметкой на моём шлеме, — добавил Блайда, указывая на верхнюю часть своего барбюта, ещё не имевшую почётных шрамов-меток убийств.

— Может быть. Но не здесь, — ответил Картхос.

Блайда поднял забрало на высоту достаточную для того, чтобы плюнуть под ноги Картхосу, после чего зашагал прочь, ведя кривляющегося и изрыгающего проклятия колдуна на буксире.

Кархос, обернувшись, окинул взглядом своих клановых бойцов. После чего поднял левую руку с растопыренными пальцами.

Корос Кир воткнул древко штандарта в круг свободной земли и отряд начал располагаться на постой. Они встали недалеко от шатра верховного зара. Вода и дрова для костра были доставлены им в лагерь слугами собрания, наряду с мясом для еды, вином и зерном для коней. Картхос дал знак Одеку, который был хранителем кошелька клана, чтобы тот заплатил им достойным количеством золота.

Чуть позже к Картхосу пришёл Тнаш, предложивший купить добротного бойца у работорговца Скаркетаха, чтобы он смог изувечить Блайду в церемониальном бою.

Картхос покачал головой. В данный момент были куда более важные дела.

Бойцы его отряда пили вино и жарили мясо и, наконец, опустилась ночь. В сопровождении двух воинов зар Сколт пришёл к их лагерю. Он обнял Картхоса, как брата, и они налили чары с вином, вспоминая о многочисленных победах, что были одержаны ими рука об руку.

— Неужели ты не бросишь вызов Блайде? — спросил Скольт. — Он мечтает об этом.

Картхос покачал головой. — Нет, Блайда может подождать.

— Кроме того, — добавил Одек, — мы дожны дать обет.

Зар Сколт сел будто ужаленный. — Это правда? Вы дадите обет?

— Знаки были хорошими. Мой колдун сказал, что это так. А твой?

Сколт покачал головой. — Мой колдун не видел столь хороших предзнаменований. Великий Тчар, я вам завидую. Такую честь не смогла бы отвергнуть ни одна ватага.

— Кто ещё может дать обет? — спросил Картхос.

Сколт пожал плечами. — Улдин, как я выяснил. Херфил, Креййя и Логар. А также Блайда.

— Блайда? — задумчиво повторил Картхос. — Неужели.

На протяжении всей первой половины ночи, несмотря на моросящий дождь со снегом, что пришёл с запада, процессии рабов трудились над тем, чтобы окружить молниевое древо в центре становища вереницей костров.

Могучие огни зажглись, и даже снег и дождь не смогли потушить их. Шипение пара, словно сотни змей, раздавалось над центром собрания кланов. В свете от костров, в отблесках мерцающего жёлтого огня, виднелись голые тела и костлявые конечности. Это при свете огней стали видны железные клетки и повешенные, свисавшие с ветвей: жертвы, подношения и трупы врагов.

Ровно в полночь грохот гонгов известил — время дать обет пришло. Картхос спустился в огненное кольцо вокруг священного дерева, вместе с многочисленными зарами и вождями. Ни один не взял с собой оружия, идя к священной земле. Травы и семена, брошенные в огонь, наполняли воздух благовониями и пьянящим дымом. Картхос почувствовал, как покрывается потом от сильного жара. Он увидел Улдина, Логара и других, незнакомых. Чёрная фигура Блайды мрачной тенью возвышалась на другой стороне огненного кольца.

Пала тишина. Из своего шатра в сопровождении двадцати воинов, одетых в белые одежды с гребнями из черного волоса, вышел высший зар. Они несли лампы на высоких шестах, которые раскачивались словно болотные огни, пока процессия приближалась.

Сурта Ленк был чудовищным великаном, облачённым в кроваво-красную броню. Картхос содрогнулся при виде его. Два козлоголовых карлика сновали вдоль всего пути. Картхос не мог сказать, были ли это дети в козьих масках или же зверолюды — рабы высшего зара. Один нёс шкатулку из нефрита и золота, другой — меч высшего зара. Тот был столь большим и тяжёлым, что козлотварь еле тащила его.

Зары раздались в стороны, чтобы их повелитель мог пройти в центр огненного кольца. Сурта Ленк остановился. Латунное забрало его шлема начало поворачиваться, оценивая собравшихся вождей, пока Картхос не почувствовал, что взор из смотровой щели не пал на него.

Ленк, возвышавшийся в своей массивной броне, распростёр руки, облачённые в кольчугу и колючую сталь.

— Вы должны дать обет, — сказал он. Это был первый раз, когда Картхос слышал голос верховного зара, и его внутренности превратились в лёд. Это было словно глас ребёнка, слабого и крошечного, но, казалось, будто он идёт одновременно со всех сторон, с лёгкостью заглушая рёв и треск огня легче, чем самый громкий звериный рёв.

— Тчар смотрит на вас, воины. Это святое изменение, которое вам предстоит, услада Глаза Тзина. Вы понимаете, что это за обет?

— Повелитель сех! — избранные зары покорно вышли из рядов.

Один из козлотварей открыл шкатулку и что-то вынул из неё. Сурта Ленк принял это и высоко поднял, чтобы все могли увидеть. Это был огромный коготь пугающих размеров, полированной кости белого цвета.

— Посмотрите на него, — прошептал высший зар. — Зар, который принесёт такой же ко мне, станет ший-заром, и его воины будут пользоваться всеми привилегиями и почестями, даруемыми этим званием.

Коготь снова убрали в шкатулку. Сурта Ленк взял меч и, высоко держа его одной рукой, направив лезвие в небеса, воззвал:

— Обет!

Один за другим зары подошли к нему и провели обнажёнными правыми ладонями по оголённому лезвию его боевого клинка, не выказывая при этом ни малейшего признака боли. После чего каждый из них повернулся и позволил крови, льющейся с их порезанных ладоней, капнуть в огонь костра.

Картхос сделал то же самое, в свою очередь, не смея показать свою гордость, кинув даже мимолётный взгляд на своего повелителя в когтистом металле. Он смотрел, как его собственная кровь хлынула ключом, чёрная в свете костра, и её капли с шипением сгорали в огне.

Наступил рассвет, серый и хмурый, с хлещущим ливнем и мечущимся ветром, что сотрясал палатки и заставлял священное дерево скрипеть и стонать. Картхос протянул левую руку с растопыренными пальцами. И ватага покинула собрание.