Неспособные больше устоять на месте ведьмы и пехотинцы Наггарота зашагали вперед, хихикая и безумно крича. Широкими и иллюзорно медленными прыжками Холодные побежали вперед. Ненависть разлилась по венам Тириона, наполнив его решимостью перебить врагов. Малой частью своего разума он ощутил разгорающуюся жажду боя и понял, что она не совсем принадлежит ему. Это чувство исходило от ужасного оружия, заточенного в древнем алтаре, а, как знал Тирион, Меч Кхаина пирует смертями.
Все новые потоки энергии летели между армиями, пока маг и демон продолжали непрерывную дуэль. Пока что магия оказала мало влияния на бой, но Тирион знал, что скоро один из сражающихся устанет или исчерпает свои защитные заклинания, и тогда начнутся ужасные вещи.
Потоки стрел падали на ряды темных эльфов. Лучники сконцентрировали огонь на дальнем конце линии наггаротцев, чтобы не подвергать опасности приближающихся всадников Тириона. Умирающие темные эльфы наполняли воздух ужасными воплями, а нечто во тьме, окружающей алтарь, засверкало ещё сильнее.
Две армии с грохотом столкнулись, возглавляемая Тирионом кавалерия высших эльфов стальной приливной волной обрушилась на врагов. Тирион рубил направо и налево, отсекая головы ведьмам, а Малхандир ржал, сокрушая копытами ещё дергающиеся тела. Меч принца проносился быстрее, чем язык змеи, убивая все вокруг. Эльфу была знакома возникшая у него жажда крови, усиленная зловещим влияниям меча. Ему хотелось завыть во все горло, так велико было наслаждение и жажда битвы. Тирион ощущал, как кости раскалываются под его мечом, и восторгался своим могуществом, выпуская опаляющие энергии Солнечного Клыка.
На него бросались все новые ведьмы не менее безумные, чем сам Тирион, с бешеными глазами и прокушенными до крови губами. Принц стал живой машиной разрушения, неостановимой смертными, он рубил направо и налево, прокладывая сквозь ведьм кровавый путь к пехоте темных эльфов.
Уголком глаза Тирион увидел метнувшийся к нему сочащийся от яда клинок, и в последнее мгновение отшатнулся в седле, но было слишком поздно. Клинок ударил его меж ребер и прошел бы до сердца, если бы не колдовская природа древнего доспеха. От удара перед глазами замерцали серебряные звезды, сквозь которые Тирион увидел плюнувшего в него ассасина темных эльфов. На щеке убийцы была маленькая татуировка, несущая знак Кхаина.
— Умри, ассасин! — взревел Тирион и взмахнул клинком, отсекая руку ассасина у кисти. Возвратный взмах снес голову убийцы, и разъяренный принц начал рубить все вокруг, превратившись в ураган смерти. Скоро все враги на расстоянии его удара были мертвы.
Тирион получил короткую передышку и огляделся. Кавалерия высших эльфов врезалась в ряды друкий, нанеся им ужасающие потери. Тирион подумал, что ничто живое не сможет противостоять стальному приливу. Копья пронзали тела темных эльфов, лезвия колесниц резали их, словно плуг колосья. Невероятно, но большинство влекомых столетиями обуреваемой ненависти темных эльфов продолжало сражаться. Они пытались перестроиться и остановить наступление высших эльфов, наггаротцы не были сломлены даже таким ужасающим давлением. Они представляли собой действительно грозного врага.
Тирион видел, как Антей выкрикивает приказы Драконьим Принцам, окруженным толпой копейщиков. Единственная колесница прорвалась через линии врага и устремилась в тыл темных эльфов. Рядом с Тирионом большинство Серебряных Шлемов завязло в смертельной схватке с маниакальными соперницами. Могучие белые лошади ржали и вставали на дыбы, круша черепа ударами копыт. Гордые рыцари в серебряных кольчугах широкими взмахами мечей убивали врагов.
На глазах у Тириона одного из знатных воителей вытащили из седла и выпотрошили копейщики темных эльфов. Хотя отсюда сложно было понять, на чьей стороне преимущество, Тирион не сомневался, что все скоро станет ясно.
Воздух помутнел от разлившегося колдовства. Рядом с принцем шар черной силы пронесся сквозь Серебряных Шлемов, превратив одного в сморщившийся труп и заставив других застыть от страха. Увидев напуганных и завязших в бою эльфов Тирион закричал им, приказывая сражаться и отринуть страх. Столь велик был авторитет в его голосе, что рыцари высших эльфов пришли в себя. Тирион обернулся, в поисках источника заклинания, и увидел Н’Кари. Демон спускался по ступеням храма, прокладывая себе путь через сечу. Каждый широкий взмах его когтей оставлял у ног демона искалеченное тело отважного эльфийского воина.
Сзади вновь протрубили боевые рога, призвав пехоту присоединиться к битве. Стрелы пронеслись над головой, ливнем смерти падая на врага, когда Тирион выкрикнул боевой клич и направил Малхандира к великому демону.
Странный запах наполнил воздух рядом с Н’Кари, пахло приторными и опьяняющими благовониями. Грозная сущность демона угрожала рассудку всех глядящих на него. В его порожденном адом теле было нечто почти величественное, и что-то прекрасное заключалось в сверхъестественной силе и ловкости движений. На глазах Тириона один из Серебряных Шлемов застыл, пока демон разрывал его на части, и даже Малхандир немного сбился с шага, заставив Тириона использовать шпоры.
Словно молния скакал он на демона, а руны на его мече разгорались все сильнее. Он широко размахнулся Солнечным Клинком и ударил демона. Такой удар, направляемый могучей рукой принца и усиленный неотразимым натиском Малхандира, поверг бы любое другое существо, но Н’Кари лишь завыл от боли. На сердце у Тириона потеплело. По крайней мере, тварь можно ранить.
Тирион вновь и вновь рубил, поток могучих ударов теснил Н’Кари. Пот катился по затылку эльфа, угрожая размыть его взор, а рука тряслась после столкновения меча с прочной, как железо шкурой твари, но он не осмелился остановиться. Он боялся, что если даст мгновение передышки демону, то тот разорвет его на части могучими клешнями. Расплавленный ихор хлестал из множества длинных порезов кричащего от странной смеси экстаза и агонии Н’Кари.
Остальная битва отошла на задний план, словно остались лишь Тирион и демон. Для них обоих не было ничего важнее. Казалось, что они сражаются в отдельной вселенной, где есть только они и их ненависть, а над всем властвует жаждущий крови Меч Кхаина.
Вздрогнув, Тирион продолжил замах, и внезапно демон выставил вперед руку. Его человеческие пальцы переплелись в колдовском жесте, и ярящийся шар темной энергии охватил принца. Тирион закричал от боли, залившей все нервные окончания его тела, его затошнило. Он чувствовал себя словно после удара молнии, а легкие эльфа наполнил запах желчи и дыма. На мгновение Тирион застыл, пока тепло амулета и жуткая мощь заклинания демона боролись в его теле.
И теперь Н’Кари обрушил шквал ударов, которые Тирион, как мог, отбивал через пелену боли. Малхандир пятился от хохочущего оскалившегося демона. Принц отчаянно блокировал удар твари и поднырнул под взмах грозной клешни, но другой удар угодил в его шлем. В ушах Тириона оглушительно загудело, а голова закружилась. Новый удар могучего кулака ударил его под сердце, где броню уже повредил клинок ассасина. Он с трудом сдержал крик, когда резкая боль прошла по телу от сломанных ребер. Следующий удар почти сломал ему плечо.
В голосе демона кипело безумное удовольствие: — Теперь ты мой, принц Тирион. И месть моя только начинается…
Тирион чувствовал себя разбитым, каждая клетка его раненного тела болела. Демон был слишком силен, чтобы его победил смертный, сколь угодно снаряженный или тренированный. Глупо было бы думать другое, обманывая себя. Принц уже почти склонил голову, тем самым признавая неминуемое, когда в него влились новые силы. Возможно, их источником служил амулет на его груди, а возможно и ужасный меч на алтаре. Тирион точно не знал, но это его не волновало. Он понимал лишь, что должен сражаться, признание поражения означало смерть. А этому не бывать.
— Нет! — крикнул Тирион. Хотя меч словно потяжелел в его руках, превратившись в упавшее дерево, он размахнулся. Все происходило пугающе медленно, словно в кошмаре. Принц увидел, как изумленный демон наклонился, и Тирион опустил меч с грозной силой удара молнии. Пылающий клинок ударил демона прямо в центр его головы, в знак Слаанеша, и от удара голова демона развалилась пополам. Тварь рухнула на колени, кипящее пламя хлынуло на шею из ужасной раны.