Песчаная отмель находилась в одной из самых северных частей города и выходила на океан. По мере того, как рос Мариенбург, торговля перебиралась выше по реке, к более широким и защищённым причалам, а старые, мелкие бухточки давно занесло илом. Теперь они мало кому были нужны: разве что рыбакам, выходящим в открытое море да горстке контрабандистов.
Когда разновеликая парочка вышла к пустырям, и признаков жилья стало меньше, Уорбл начал двигаться чуть осторожнее. Он несколько раз терял Астру из виду, но постукивание каблуков выдавало её местонахождение так же верно, как если бы она дула на ходу в туманный горн.
Хруст гальки под голыми ступнями полурослика был практически неслышен, но Сэм всё равно изо всех сил напрягал свой слух, ведь в тумане звуки разносились не туда, куда нужно, а стоящие вокруг заброшенные склады могли отбрасывать необычное эхо. Несколько раз Уорбл резко останавливался, уверенный, что слышит рядом чьи-то шаги, он вслушивался, пока разум не убеждал его в том, что это всего лишь звуки от поступи Астры, отдающиеся эхом от гнилых деревянных стен.
Внезапно он замер. Астра с кем-то разговаривала. Её не было видно за полуобвалившейся стеной, лишь через трещины пробивался свет фонаря. Голоса тихие, слов не разобрать, однако интонации были знакомы; Сэм сразу же узнал норскского моряка, с которым встречался в «Переднике».
Кажется, переговоры зашли в тупик. На мгновение разговор стал громче, затем оборвался на полуслове и закончился коротким вскриком.
У Сэма вспотели ладони, он тихо двинулся вперёд и почувствовал под ногой что-то тёплое и липкое. На старом причале уже никого не было, но полурослик слышал удаляющийся в ночи знакомый ритмичный топот каблуков. Моряк лежал рядом, от него шёл едва заметный пар. Сэм взял фонарь и, семеня короткими ногами, подбежал осмотреть его.
Одно взгляда хватило, чтобы понять, что это была плохая идея. Человек был самым решительным образом мёртв, а большая часть его внутренностей — беспорядочно разбросана на прибрежной гальке.
Фонарь выпал из руки Уорбла и разбился, а сам полурослик провёл пару незабываемых минут в попытках удержать в животе свой ужин. Затем он внимательно прислушался, стараясь уловить удаляющиеся шаги, и бросился вслед за убийцей.
Он быстро догнал её. Сэм ступал чуть слышно, топот Астры же становился громче с каждым шагом. Вдруг она остановилась.
Уорбл застыл на месте, уверенный, что она услышала его. Но он ошибся. Послышался её голос, и в какое-то мгновение он утонул в знакомом булькающем смехе.
Держась тени и испытывая странной чувство дежавю, полурослик снова двинулся вперёд. Лежащая перед ним местность постепенно открывалась ему.
Сначала показался свет: он был ярче, чем фонарь моряка, и разливался в тумане подобно нефтяному пятну на воде. Сэм медленно, шаг за шагом приближался к его источнику, и вскоре свечение вырисовало перед ним заброшенный склад, оно сочилось из дыр в дощатых стенах и крыше. Один из таких проёмов был примерно на уровне его головы. Уорбл прижался к гнилому дереву и стал наблюдать.
В помещении было грязно, но очень светло, из скоб на стенах торчали факела. Доски были разрисованы непонятными красно-коричневыми узорами, а в дальнем конце комнаты на возвышении стоял резной деревянный сундук. Свисающие с балок шнуры он поначалу принял за какие-то верёвки, но затем хорошенько к ним пригляделся; краска на стенах тоже была совсем не краской. На этот раз съеденное за ужином выиграло гонку и вырвалось на свободу прежде, чем он смог удержать его. Сэм вляпался как никогда глубоко.
На улицах давно ходили байки о тайном святилище Кхаина, укрытом где-то в городе, скептики, и Уорбл входил в их число, смеялись над абсурдностью такого предположения, но нет-нет да оглядывали тёмные углы от внезапно накатывающей тревоги. Теперь он понял, что эти нелепые слухи были правдой; вот только останется ли он в живых, чтобы рассказать кому-нибудь, в этом он сомневался. Очарованный ужасным зрелищем, он был не в силах оторваться от разыгрывающейся внутри драмы.
Астра и Феррара яростно спорили. Руки эльфийки были заняты статуэткой, и она не могла вытащить оружие. Толстяк стоял поодаль с взведённым арбалетом в руках, а его низкорослый компаньон осторожно двигался к Астре за крысой. Шляпы на нём уже не было, и Сэм разглядел длинные заострённые уши, украшенные пёстрыми ленточками.
При других обстоятельствах вид разодетого в пух и прах — да что говорить, просто умытого — снотлинга изумил бы Уорбла до глубины души, но сегодняшней ночью это казалось вполне нормальным.
— Поверьте, госпожа, у нас нет никакого желания убивать вас. По крайней мере, не здесь, хар-хар-хар, это было бы чрезвычайно неуместно, не правда ли? Но вы должны принять во внимание, что мы не можем позволить вам использовать этот камень против нас.
— Я выкупаюсь в твоей крови, Феррара. Твоя смерть станет вечной пыткой.
Слова с шипением слетали с её искривлённых от ярости губ, гнев душил её так, что речи было почти не разобрать. Феррара рассмеялся.
— Подумать только, дорогая моя Астра. Я и не подозревал, что вы так страстно во мне заинтересованы. — Толстяк, кривляясь, послал ей воздушный поцелуй. — А ещё говорят, что эльфийские ведьмы не умеют развлекаться.
Размахивая статуэткой, словно дубиной, Астра с яростным воем бросилась вперёд и ударила несчастного снотлинга в висок. С противным хрустом ломающейся кости юный любовник Феррары распластался на полу храма.
— Леппо!
С этим вскриком толстяк выстрелил, болт настиг эльфийку в прыжке. Её закрутило от удара, и, с торчащим из груди оперением, она, пошатываясь, направилась к алтарю. Феррара швырнул ей вслед своё оружие и подбежал к неподвижно лежащему снотлингу. Он с нежностью прижал к груди крохотное тельце и крупные, похожие на капли масла, слёзы покатились по его щекам.
— Ты убила его!
Астра не сказала ни слова. Раскачиваясь из стороны в сторону, словно пьяная, она шла к заветной цели. Когда до неё оставалось несколько шагов, она начала проговаривать какие-то слова, затем, ухватив статуэтку за голову, размахнулась ею, чтобы разбить красный камень о поверхность алтаря.
Теперь и Феррара нараспев произносил что-то, его лицо выражало чувство озлобленного ликования, а в воздухе тем временем сгущалась и потрескивала, подобно грозовому облаку, магическая энергия.
И тогда Уорбл уловил повсюду вокруг него звук шаркающих шагов и поспешил укрыться в тени. Перед ним неясно вырисовывались расплывчатые фигуры, бегущие к складу. Туман искажал их очертания, по крайней мере, Сэму хотелось так думать. Со стороны главного входа доносился звон оружия и бессвязные вскрики обречённых душ, сцепившихся в смертельной схватке. «Ну, разумеется,» — оцепенело подумал он, никто из них не рискнул бы заявиться в храм в одиночку.
Матушка Уорбл дураков не воспитывала — может быть, кроме Тинфанга, брата Сэма, но он был уже мёртв — поэтому, как только на берегу стало пусто, Сэм дал дёру. Слепой, панический страх гнал полурослика вперёд, он даже не обращал внимания на то, куда бежит, лишь бы подальше от склада. Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем он, наконец, не уткнулся во что-то тёплое и выкрикивающее ругательства в его адрес.
— Сэм! Давай сюда!
Лизетт втащила его в боковую аллею за мгновение до того, как всё вокруг объяла ночь. Пробиваясь через пелену тумана, в темноте разлилось жуткое сверхъестественное свечение, раздался безумный вой, разрывающий самые основы рассудка.
— Что за чертовщина здесь творится? — спросил Сэм.
— Я подумала, что тебе понадобится помощь. — Лизетт достала небольшую фляжку; Сэм приложился к ней и обнаружил, что это был бретоннский бренди, напиток, которым стоило наслаждаться по более радостным случаям. — Я навела кое-какие справки. Твоя подружка соврала о грабеже в «Лебеде».
— Я знаю, — сказал Сэм. — Спасибо за выпивку.
— Будешь должен. В общем, я приказала проследить за ней и поспрашивала ещё. Она тёмный эльф.