— Что еще можно ожидать от человека, который любит совать нос в чужие дела, — продолжал Гаспар. — Мне, наверное, следует пристрелить тебя на месте, ублюдок — чтобы навсегда выкинуть из нашей жизни!
— И, из моей спальни, — добавила Нарцизиа.
Скеллан продолжал спокойно разглядывать своего неожиданного противника уверенный, что выстрела не последует и его сознание не будет ослеплено короткой яркой вспышкой, прежде чем навечно погрузиться в бесконечную тьму, а, мозги не разлетятся по стенам этой уютной лоджии. Он раскусил Гаспара — это был обычный болтун, любящий покрасоваться и почесать языком. Вот, только, у людей такого сорта никогда не хватает духа на действительно серьезный поступок — например, нажать на курок. Да, не каждый из людского стада это может — убить другого человека. Тут нужно обладать определенным складом характера: быть безжалостным хищником — таким, как Джон Скеллан.
Несмотря на весьма угрожающую ситуацию, вампир прекрасно сознавал, что именно он владеет положением, продолжая, внешне абсолютно невозмутимо, изучать дуло нацеленного на него оружия. Конечно, всегда остается вероятность какой-нибудь нелепой случайности: к примеру, очередная судорога этого дрожащего болвана заставит его нечаянно спустить курок. За свою многовековую жизнь Скеллану приходилось сталкиваться и с более глупыми смертями.
Вампир внутренне подобрался, готовый одним рывком перемахнуть балконную ограду и исчезнуть во мраке ночного города. Да, боль от приземления с такой высоты будет немногим меньше боли от разрываемого свинцом черепа — невольно мелькнуло у него в голове.
— Что ты собирался сделать?! Дождаться пока мы уснем и ограбить?! Или — убить нас в собственной постели?! Отвечай, трусливая собака!!! Мне следует размазать тебя по полу!!! — актер старательно распалял себя, пытаясь скрыть неуверенность под маской гнева.
— Давай, стреляй уже! Сделай, наконец, то, о чем ты так долго болтаешь! Трусливый напыщенный пустозвон, — криво ухмыльнулся в ответ Скеллан. Он выпустил решетку из своих рук и сделал пару шагов навстречу актеру.
— Стой, где стоишь, или я буду стрелять! — воскликнул юноша, в очередной раз судорожно дернув рукой, сжимавшей оружие. Со стороны, картина выглядела крайне нелепо: молодой человек стоял на балконе, в чем мать родила, размахивая пистолетом во все стороны. При этом он тщетно пытался придать своему голосу угрожающее выражение.
Воспользовавшись возникшим замешательством, Нарцизиа, продолжая обнимать талию Гаспара, неожиданно наклонилась к шее юноши и слегка впилась зубами в мягкую плоть. Тонкая струйка крови окрасила кожу мужчины в темно-красный цвет. Гаспар слегка застонал от дьявольской смеси удовольствия и боли. Пистолет опасно дернулся в руке молодого человека, в то время как тело актера содрогнулось в конвульсиях, вызванных сладкой волной наслаждения, захлестнувшей его.
— Мне кажется, нам стоит разрешить эту ситуацию, как подобает мужчинам, — проговорил Скеллан, первым пришедший в себя после выходки Нарцизии.
— Как мужчины? — недоверчиво отозвался Гаспар. — Вы врываетесь в мой дом под покровом ночи и после этого еще осмеливаетесь ждать к себе отношения как к мужчине?! Что вы предлагаете? Думаете, я буду с вами драться?! Вы не заслуживаете ничего кроме смерти, сэр!
— Отлично, — хмыкнул Скеллан.
Вампир сделал быстрый шаг вперед и легонько ударил опешившего от такой наглости актера ладонью по щеке.
— Ты хочешь получить удовлетворение, я — твою женщину. Стреляемся из пистолетов на рассвете!
— Я… э…
— Ты хочешь убить меня, ты сам только что это сказал! Возможно, этим утром тебе это удастся!
Тонкая струйка крови актера, все еще стекавшая по подбородку Нарцизии да Врис, придавала ее улыбке выражение мрачной зловещности.
Противники встретились на берегу реки, на рассвете.
Гаспар прибыл первым и бесцельно топтался под одной из плакучих ив, в изобилии росших на берегу. Как и накануне, на нем был элегантный камзол из темно-красного бархата и темные обтягивающие бриджи, заправленные в высокие кожаные ботфорты. Белая шелковая рубаха, видневшаяся из-под камзола, была распахнута на груди. На шее актера виднелся серебряный амулет в виде молота Зигмара, хорошо заметный с пары десяткой шагов даже в тусклом предрассветном сумраке.
Скеллан мрачно улыбнулся — очевидно, фигляр сделал набег на гардероб своего театра, чтобы выглядеть соответствующе предстоящему представлению.
Стоящая рядом с актером Нарцизиа, одетая в длинную свободную двойную юбку нежно-голубого цвета и простую белую блузку, являла собой образец утонченной изысканности. Девушка приветствовала приближающегося Скеллана, присев в безукоризненном реверансе. Вампир ответил ей, учтиво склонив голову.
Актер сделал вид, что не заметил прибытия своего противника. Притворился, или, действительно пребывал в глубокой задумчивости — не все ли теперь равно, мысленно усмехнулся Скеллан.
Вампир потянулся, поведя плечами, стараясь избавится от тупой, ноющей боли в затекших мышцах. Длинная выдалась ночка. После отступления из уютного гнездышка любовников, Скеллан почти всю ночь безрезультатно скитался по Альтдорфу — только под самое утро ему улыбнулась удача: мальчишка, помощник пекаря, посланный по какому-то срочному поручению. Надо сказать, что он оказался даже вкуснее, чем пахла его выпечка.
Скеллан в задумчивости выковырнул застрявший в зубах кусочек хряща несчастного посыльного, продолжая неторопливо наблюдать за метаниями актера.
Болван притащил с собой изящные инкрустированные стол со стулом, расположив их под одной из ив. На стол он водрузил хрустальный бокал, тонкой работы, и, хрустальный же графин, наполненный чем-то вроде ликера.
Несомненно, у этого недоумка весь остаток ночи ушел на то, чтобы продумать, как обставить мизансцену наилучшим образом. Было даже немного жаль, что его старания пропали впустую: этому зрелищу явно не хватало зрителей.
Секундант Гаспара Никулау медленно направился к вампиру. В руках он держал маленький изящный ящик, вырезанный из орехового дерева, украшенный инкрустацией и покрытый лаком. На ящике, закрытом парой позолоченных застежек, красовался герб какого-то мелкого дворянского рода, давно переплавленного в горниле расширяющейся Империи. Приветствовав Скеллана, как того требовали правила дуэльного этикета, легким поклоном, подошедший мужчина откинул застежки и открыл крышку: на основании, обтянутом бархатом и шелком, красовались два одинаковых двуствольных кремниевых пистолета тилийской работы. Изогнутые ложа пистолетов были сделаны из орехового дерева и украшены той же резьбой, что и сама шкатулка. Вороненые стволы, семи дюймов в длину, покрытые серебряной гравировкой, являлись настоящими произведениями оружейного искусства.
Хищно усмехнувшись, вампир взял один из пистолетов — более или менее удачное попадание из такого оружия не оставит этому напыщенному хлыщу ни единого шанса. Окинув взглядом место предстоящего поединка, Скеллан остановил свой взгляд на актере, старательно разминавшем мышцы рук и туловища: словно тот готовился не к дуэли, а к борцовскому поединку. Во всех его действиях сквозило крайнее нервное возбуждение — очевидно, таким образом, молодой человек вгонял себя в какое-то подобие воинственного экстаза. Хотя, во всем его поведении просматривалось нечто театральное. Что поделать — актер остается актером в любых обстоятельствах.
Пистолет непривычно легко лежал в руке. Скеллан не привык пользоваться этим орудием трусов. В убийстве он любил интимность: быть как можно ближе к своей жертве, видеть отчаяние, страх и безысходность в ее глазах, ловить последний вздох уходящей жизни. Тем не менее, дуэль есть дуэль — Скеллан поднял пистолет на уровень глаз, чтобы оценить точность прицела. Все было в порядке.
— Итак, Вы приняли решение, сэр? — почтительно спросил секундант.
Вампир утвердительно кивнул.
Скеллан присел на землю, еще влажную от утренней росы, опустив пистолет рядом с собой. Взведя курок, вампир сделал холостой выстрел в землю, проверяя плавность хода боевой пружины и работу кремниевого механизма. Довольный проверкой, он удовлетворительно кивнул — это было действительно великолепное оружие.